Сергей Романюк - Сердце Москвы. От Кремля до Белого города

Пожар принес городу огромные разрушения: из шести с половиной тысяч домов осталось около двух с половиной, особенные потери были в центре города. Москва лишилась множества уникальных культурных ценностей – дворцов, книжных и живописных собраний, научных коллекций. Сгорели театры, мосты, церкви, лавки, фабрики, жилые дома и богатых и бедных… Как рапортовал московский обер-полицмейстер, «все места, где были торговые ряды, ныне вызженные, покрыты пеплом и обломками взорваннаго строения».

Возрождать Москву начали уже через несколько месяцев после изгнания Наполеона – причем обращалось внимание не только на восстановление сгоревшего, но и на перепланирование и постройку новых зданий и сооружений.

По плану предполагалось разобрать мосты, перекинутые через ров к Спасским и Никольским воротам, убрать лавки, закрывавшие собор Василия Блаженного, и отстроить заново сгоревшие каменные лавки на восточной стороне Красной площади. Около Кремлевской стены лавки не восстанавливались, как «почти до основания разрушенные», и их предназначено было «сломать и ров засыпать», открыв вид на стену. На месте лавок планировался «бульвар в два ряда деревьев».

Интерьер Государственного универсального магазина (ГУМ, бывшие Верхние торговые ряды)

Проект фасада Верхних торговых рядов, как и «кондиции» и смету на строительство, составлял фактический руководитель архитектурной части Комиссии для строений Осип Бове. Согласно архивному документу, строительство закончили 23 ноября 1815 г. На Красную площадь выходил теперь новый, закрывший старые ряды лавок фасад, спроектированный Бове по канонам классической архитектуры: центр здания был выделен торжественным колонным портиком и невысоким куполом, а его боковые части отмечены далеко выступающими ризалитами (они назывались в народе «глаголями», так как имели форму буквы «г», в старой азбуке «глаголь») с шестиколонными портиками. Все они были украшены барельефными изображениями женских фигур с лавровыми венками, символизировавшими Славу, а главный портик нес герб Москвы. Позднее торжественно-патриотическое звучание площади было усилено установкой напротив центрального портика Верхних торговых рядов памятника Минину и Пожарскому. Как отмечал лучший и самый подробный путеводитель по Москве начала XIX столетия, «новые Торговые ряды имеют хорошую форму, особенно прикрытые 1815 года колоннадою, они составляют отличное наружное украшение площади».

Ряды состояли из 32 каменных корпусов, в которых находилось более тысячи торговых помещений, площадью от 340 квадратных аршинов (примерно 170 кв. м) до полутора квадратных аршина (около 0,7 кв. м).

Сохранилось много воспоминаний о торговых рядах на Красной площади, они неоднократно упоминаются в литературных произведениях, живописуются художниками. Каждый писавший о Москве обязательно подробно рассказывал о рядах, которые в московском обиходе назывались просто «городом», о товарах, продававшихся там, об обычаях, царивших в них, часто сравнивая московские ряды с восточным базаром. Заваленные товарами, полутемные и запутанные переходы, в которые выходили многочисленные лавочки, оглушительные крики продавцов, завлекающих покупателей, – все это было характерным для московских рядов. Удобств не было никаких, а зимой тут царил леденящий холод: ряды, из-за боязни пожаров, не отапливались – продавцы отогревались горячим сбитнем, напитком из воды с медом и специями, и борьбой на кулачках или перетягиванием каната. Нравы, царившие в «городе», были притчей во языцех. Журнал «Московский вестник» писал в 1830 г.: «Вот идет задумчивый и порядочно одетый господин, преследуемый огромною стаею рядской сволочи, наперерыв желающей заманить его в свои лавки с уверением, что в них все есть. Посмотрите, как изображается негодование на лице господина, как затыкает он уши, как ищет средства ускользнуть от напасти. Все напрасно: он уж в кохтях…»; а вот слова очевидца конца XIX столетия: «…робкого, обалделого покупателя, случалось, приказчики прямо-таки затаскивали к себе в лавку силой; навязывание товара было прямо невозможное, но московский обыватель средней руки чувствовал себя хорошо в такой обстановке, любил „город“ и все свои покупки делал именно там. Отправляясь в “город“, почти с таким чувством, как охотник-стрелок в дупелиное болото, – в большинстве это бывали дамы, – покупатель знал, что его ожидает, и готовился к борьбе. И не напрасно, ибо в „городе“ запрашивали безбожно, подсовывали разный испорченный товар и вообще старались всячески обмануть покупателя, смотря на него как на жертву и совершенно не заботясь о репутации фирмы; да таковая и не страдала от случаев явного обмана неопытного, наивного покупателя. Обыватель мирился с правилом: „Не обманешь – не продашь“, входя в положение торговца. Продавец и покупщик, сойдясь, сцеплялись, один хвалил, а другой корил покупаемую вещь, оба кричали, божились и лгали друг другу, покупщик сразу понижал наполовину, а то и больше запрошенную цену; если приказчик не очень податливо уступал, то покупатель делал вид, что уходит, и это повторялось по нескольку раз, причем, даже когда вещь была куплена, приходилось внимательно следить за тем, например, как отмеривалась материя, не кладутся ли в „дутик“ исключительно гнилые фрукты и т. п. Вся эта азиатская процедура, эта борьба, пускание в ход хитростей, совершенно ненужные в торговле, считалась в „городе“ обеими сторонами обязательной; это был обоюдный спорт, и удачная, дешево сделанная покупка служила потом в семье покупщика и перед знакомыми интереснейшей темой разговора, ею хвастались…»

Е. Иванов, автор уникальной книги «Меткое московское слово», рассказывающей о разговорном языке старой Москвы, немало строк посвятил описанию Верхних торговых рядов: «По обычаю прежнего времени, приказчики, то есть продавцы „при растворах“, стояли снаружи, „на прохладном ветру“, – на улице и наперебой затягивали в свой магазин каждого прохожего. При исполнении своих обязанностей зазывальщиков они один перед другим щеголяли искусством разговора: „Шелк, атлас, канифас, весь девичий припас! Адресочек наш не запамятуйте: Продувной ряд, Муромский лес, в нем седьмой навес, от дороги влево, где заячья тропа на прогон скота; прямо не идите, взад не заворачивайте – сразу найдете!.. Ящики туалетные на двадцать мест – подарки для женихов и невест! Вакса, личная помада, духи „Сирень“ – прямо из сада! Сходно продаем, премию в сувенир даем!“

Иногда ватага таких говорунов сговаривалась и устраивала целые шутовские потехи над экономными, любившими поторговаться покупателями. Особенно доставалось духовным лицам и членам их семейств, которых продавцы знали всех наперечет».