А. Гапоненко - Материальные памятники русской культуры в странах Балтии

Примером служит многоквартирный жилой дом в Риге по ул. Гертрудес, 25 (арх. Т. Германовский, 1934) с ризалитами в виде угловых окон на разных уровнях. Он очень похож на парижский дом (Елисейские поля, 116, арх. Ж. Дюбуа, 1929) с такими же ризалитами, но на одном уровне.

Тенденция заимствования функционалистских идей Гропиуса – Ле Корбюзье сильно ощущается в архитектуре Латвии 1930-х годов: ленточные окна, скругленные углы зданий, круговые балконы-галереи – всё это можно проследить во многих домах на рижских улицах. Стоит взглянуть на дом по улице Гертрудес, 20 (арх. Н. Войт, 1939), сильно напоминающий внешне дома во Вроцлаве (Польша, 1927, арх. Е. Мендельсон). Всё это – многочисленные доказательства тесных связей между латвийской (рижской) и европейской архитектурами начала ХХ века.

Влияние тенденций европейской архитектуры на рижскую хорошо прослеживается и на строительстве домов с так называемыми «фонарными башнями», что было весьма модным в конце 20-х – 30-х годов ХХ века. Начало таким сооружениям положил дом в Стокгольме (Швеция, арх. Р. Остберг, 1923), названный «City Hall». Это суровое здание из красного кирпича, где окна первого этажа скрыты аркадой (по примеру эпохи Возрождения) и удлинённые окна «под готику» – по другой стороне. Углы здания оснащены тремя маленькими фонарными башенками и одной громадной (по сравнению с ними). Подобные здания обычно создают кульминационный центр городского района.

На этих примерах хорошо видно, как рижские архитекторы 1920-х – 1930-х годах творили в русле тех тенденций в зодчестве, которые наблюдались в западноевропейских странах.

Под влиянием творчества выдающегося зодчего Германии Л. Мисс ван дер Роэ функционализм в 1950-х годах несколько меняет свое лицо, постепенно превращаясь в конструктивную систему стального каркаса со сплошным остеклением. Такими гигантскими стеклянными небоскрёбами – параллелепипедами на тонких металлических стойках, прорезанным стальными рёбрами, стали дома знаменитого архитектора в Чикаго на Лэйк Шор Драйв (1950), а также здание компании Сигрем. Подобная фасадная система быстро распространилась не только в архитектуре США, но и во Франции – жилой дом в Марселе (арх. Ле Корбюзье, 1952), а также в новой столице Бразилии (арх. О. Нимейер, 1960).

Подобная волна строительства гигантских небоскрёбов в 1950–1970 годы охватила московских и рижских архитекторов. По примеру московских высотных сооружений на Котельнической набережной и Московского государственного университета на Воробьёвых горах, в Риге возводится здание Академии наук (сейчас здание Президиума АН Латвии, 1957 год, 22 этажа) – проект О. Тилманиса, с участием академика В. Олтаржевского (Россия), В. Апситиса, К. Плуксне, В. Шнитникова, инженера А. Гусева.

Авторам проекта удалось создать на основе стереотипов московских высотных зданий своеобразный синтез местных традиций формирования вертикальных объёмов, стилизованных форм классических ордеров и элементов декора народной архитектуры. В строительстве высотного здания, удачно вписанного в панораму правобережной части города, переплелись тенденции Мисс ван дер Роэ с особенностями «сталинского барокко». Башня первого высотного здания в Риге удачно сочетается с барочными куполами Домского собора и собора св. Петра.

Для развития вертикальной композиции центральной части Риги в середине 60–х годов было предпринято проектирование и строительство нескольких новых высотных зданий в духе американской архитектуры Мис Ван дер Роэ. Так, на углу улиц Элизабетес и Бривибас была воздвигнута 26-этажная гостиница «Латвия», строительство которой продолжалось более 10 лет и было закончено лишь в 1979 году (архитекторы А. Рейенфельд, А. Грина, В. Майке, И. Паэгле, инженеры Э. Валейнис, У. Смилтс). Во внешнем облике гостиницы явно чувствуется и проглядывает внешний облик здания компании Сигрем в Нью-Йорке.

В другом высотном здании расположился Агропром (архитектор А. Рейнфельд, В. Кадырков, В. Майке, инженеры Э. Валейнис, Г. Лацис, 1978) также сильно напоминает здание компании СИГРЕМ Мис Ван дер Роэ в Нью-Йорке: сильно вытянутый параллелепипед на стальных опорах.

На смену модернизму (конструктивизму и функционализму) в архитектуре пришёл постмодернизм. Одним из его глашатаев стал литературный критик Л. Фидлер, который обвинил модернизм в элитарности (стремлении быть искусством для узкого круга) и утверждал, что разделение искусства на «высокое» и «низкое» устарело. Постмодернизм обретает новую творческую свободу, благодаря тому, что он «засыпает рвы и пересекает границы», разделяющие элитарное и массовое искусство (в этом, как и во многом другом, непосредственным предшественником в этом был поп-арт), – писал Л. Фидлер в журнале «Плейбой».

«Пересечение границ» происходит за счет того, что автор включает в свое произведение несколько уровней, рассчитанных на самых разных зрителей. Дело в том, что постмодернист стремится сделать свое произведение максимально разнообразным и многозначным, соединив разнородные и не сочетаемые элементы в некое «дисгармоничное единство».

Пожалуй, впервые понятие «постмодернизм» в смысле, приближенном к сегодняшнему, употребил 1946 году Арнольд Тойнби, обозначив определенный этап в развитии западноевропейской культуры, начавшийся в 1875 году и ознаменованный переходом от политики, опирающейся на мышление в категориях национальных государств, к политике, учитывающий глобальный характер международных отношений. Именно концепция А. Тойнби дала философское обоснование широкой сети межкультурных связей в архитектуре Европы, Азии и Америки.

Первой особенностью постмодернизма в архитектуре стало смешение стилей, беззастенчивая эклектика, которая сегодня воплощает миф солидной консервативности, респектабельности современного государства. Так, итальянский архитектор М. Пьячентини в 1930-е – 1950-е годы строит здания ректората Римского университета и Дворца цивилизации, покрывая их поверхности бездушной колоннадой в духе римских цезарей.

Второй особенностью постмодернизма стал эмоциональный всплеск кубистской, (идущей от кубистской живописи П. Пикассо и Ж. Брака, Франция, 1908) архитектуры из бетона и стекла – рвущаяся изнутри пластика и динамизм форм, получившая американизированное название, хайтек (высокие технологии). Первым примером «хайтека» стал музей Гуггенхайма в Нью – Йорке, построенный в виде расширяющейся вверх спирали (1959), которую ее автор – архитектор Ф. Л. Райт – назвал “непрерывной волной” (заимствование от стиля модерн).

Специфическим проявлением эмоциональной выразительности хайтека стали так называемые дома-призраки, гигантские сооружения, покрытые светоотражающим стеклом, образующие фасады-зеркала. Таковы зеркальные здания «Гринвич сэвинг банк» и гостиницы ООН в Нью-Йорке, «Хэнкок-тауэр» в Бостоне, «Ренессанс – центр» в Детройте, отель «Бонавентюр» в Лос-Анжелесе. На европейском континенте подобными домами – призраками стали: Мировой торговый центр в Роттердаме (Голландия. 1986, арх. А. Х. Вербек), здание Лейпцигского университета (1993). Рижские архитекторы живо откликнулись на новую волну в архитектуре: на ул. Э. Мелнгайля, 3 можно видеть полностью застекленный фасад административного здания «Сконто бувес» (арх. А. Куриш и М. Малаховский). В 2004 году в центре Риги появляется «Лачплеша центр» (арх. З. Калинка) со стеклянными стенами, иногда прорезанными стальными рёбрами. Полностью прямые и изогнутые стеклянные стены покрывают «Валдо бюро» на ул. Баускас, 58 (арх. Ариньш, 2003). Ничего подлинно нового в домах призраках нет. Стеклянные стены покрывали ещё здание «БАУХАУЗА» в немецком городе Дессау в 1926 году (арх. В. Гропиус). Своеобразной «вершиной» хайтека в Риге стало здание Хансабанка (теперь Шведский банк) на о. Кипсала (арх. В. Валгумс, У. Берзиньш, А. Злауготный, И. Берзиня, 2004). Как и в Роттердаме, рижское здание представляет в плане чечевичное зерно, а при виде сбоку – стеклянный корабль, рассекающий под парусом широкие воды Даугавы.