Александр Бойцов - Выдача преступников

Содержание экстрадиционного правоотношения образует совокупность корреспондирующих прав и обязанностей сторон. С этой точки зрения управомоченным субъектом является запрашивающая выдачи сторона, а правообязанным – запрашиваемая сторона.

Реализация экстрадиционного правоотношения означает осуществление его субъектами своих прав и обязанностей посредством конкретных юридических действий, которые ведут к определенным юридическим результатам. При этом одна из сторон обладает возможностью требовать выдачи от обязанной стороны и прибегать к соответствующим мерам воздействия в случае невыполнения ею своей обязанности, а другая – должна отреагировать на обращенное к ней правомерное требование и совершить выдачу, а также нести юридическую ответственность за неисполнение указанного требования.

Таким образом, нормальное функционирование экстрадиционных правоотношений и удовлетворение интересов управомоченных субъектов возможно лишь в случае, если субъективные права обеспечиваются выполнением соответствующих юридических обязанностей и гарантируются соответствующими средствами воздействия. Следовательно, каждому праву участника экстрадиционного процесса должна корреспондировать обязанность другого участника этого процесса.

Впрочем, несмотря на то, что международное право недвусмысленно закрепляет обязательства сторон экстрадиционных отношений, вопрос об обязательном характере выдачи остается не вполне проясненным.

Так, задаваясь вопросом о том, является ли выдача правом или обязанностью государства, Л. Н. Галенская отмечает, что только некоторые авторы прошлого (в частности, Гуго Гроций) полагали, что выдача – это обязанность государства. В настоящее же время общепризнанной является противоположная точка зрения. «Представляется, – заключает автор, – что она полностью отвечает принципу уважения государственного суверенитета и нашла подтверждение в межгосударственной практике. Каждое государство в силу своего территориального верховенства обладает правом решать вопрос о наказании лиц, находящихся на его территории». [468]

Конечно, никто не вправе навязать государству заключение договора о выдаче. Но заключив таковой, государство становится обязанным к его исполнению. Этого не отрицает и Л. Н. Галенская, завершая свои рассуждения следующей обмолвкой: «Обязанность выдачи наступает только при наличии договора, да и то с большими оговорками». [469]

Действительно, в договорах о выдаче обязательство выдавать не является абсолютным, а обусловливается указанными в них или содержащимися в национальном законодательстве договаривающихся сторон ограничениями. Обычно они связаны с запретом на выдачу собственных граждан, на выдачу за политические преступления, на выдачу государству, где за соответствующее преступление может быть назначена смертная казнь, и т. д.

При наличии оснований, категорически исключающих саму выдачу, вопрос о ее обязательности или факультативности лишается смысла. При наличии же всех необходимых оснований для выдачи (условно говоря – все признаков «состава выдачи») также становится очевидной бесплодность спора о том, когда она является обязательной, а когда факультативной. При наличии к тому оснований выдача всегда является обязательной.

Другой вопрос – о каком основании идет речь. В одних случаях стороны идут по пути предельной их формализации, в других – используют исключительно оценочный подход, в третьих – применяют смешанный способ изложения, когда формальные показатели выдачи дополняются оценочными, устанавливаемыми по обстоятельствам конкретного дела. При так называемом «обязательном» отказе в выдаче достаточно установить наличие формального основания. В этом случае презюмируется, что определенные юридические признаки всегда являются безусловным свидетельством наличия материального основания. «Факультативный» отказ характеризуется тем, что юридически формализованные признаки не отражают с такой же безусловностью материальное основание невыдачи. Последнее устанавливается путем оценочной деятельности компетентных органов, ориентиром для которых служат рамки формального основания. Однако подчеркнем, что вывод соответствующих органов о возможности выдачи, к которому они приходят в ходе оценочной деятельности, является не основанием выдачи, а констатацией наличия такого основания.

В этой связи не вполне корректным представляется утверждение К. С. Родионова о том, что с точки зрения международного права просьбы о выдаче «нельзя считать требованиями, а только просьбами, не более». [470]Ведь практически каждый экстрадиционный договор начинается со статьи, в которой стороны обязуются на предусмотренных этим договором условиях выдавать друг другу лиц, находящихся на их территории. [471]Показательна в этом отношении ст. 1 российско-бразильского Договора о выдаче, которая так и называется – «Обязанность выдачи».

Другое дело, что осуществление этой выдачи одной из сторон происходит по запросу другой стороны. Но инициирование выдачи посредством запроса не превращает обязательство по выдаче в ни к чему не обязывающую просьбу. Каждая из сторон вправе требовать от другой исполнения своих обязательств. Ибо каждый действующий договор «обязателен для его участников и должен ими добросовестно выполняться». [472]Способом же выражения согласия государства на обязательность для него договора служит его ратификация, осуществляемая посредством принятия федерального закона.

Так, в определении от 5 февраля 2003 г. Судебная коллегия Верховного Суда РФ признала «обоснованным и не противоречащим законодательству Российской Федерации постановление Генерального прокурора Российской Федерации о выдаче лица правоохранительным органам Республики Казахстан», принятое при следующих обстоятельствах.

Правоохранительными органами Казахстана Губарев обвинялся в том, что он, являясь военнослужащим, в ночь на 13 июля 1995 г. в г. Усть-Каменогорске Восточно-Казахстанской области совершил изнасилование несовершеннолетней, т. е. преступление, предусмотренное ч. 4 от. 101 УК Республики Казахстан.

Постановлением военной прокуратуры Усть-Каменогорского гарнизона от 21 августа 1995 г. в отношении обвиняемого Губарева была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу и объявлен его розыск.

25 мая 2002 г. на основании постановления военной прокуратуры Усть-Каменогорского гарнизона Республики Казахстан Губарев был задержан в Российской Федерации и водворен в следственный изолятор г. Пятигорска Ставропольского края.

Письмом от 9 июля 2002 г. Генеральный прокурор Республики Казахстан в соответствии с Конвенцией от 22 января 1993 г. «О правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам» обратился с запросом о выдаче Губарева к Генеральному прокурору РФ. Последний принял 11 июля 2002 г. постановление о выдаче, о чем письмом от 15 июля 2002 г. сообщил Генеральному прокурору Казахстана.