Джеймс Стюарт - Шайка воров с Уолл-стрит

Уильямс настаивал на том, что он должен быть ведущим адвокатом, и Милкен согласился. Лаймену и Флюменбауму предстояло работать с ним в тесном сотрудничестве. За утрату пальмы первенства Лаймена и его фирму ожидала изрядная финансовая компенсация: Paul, Weiss обеспечивала бóльшую часть людских ресурсов для работы с объемистыми, отнимающими много времени и зачастую шаблонными запросами КЦББ. Уильямс с самого начала заявил: «Я для КЦББ палец о палец не ударю». Для работы над делом он привлек всего нескольких адвокатов из Williams & Connolly. Это был его стиль.

Стилем Paul, Weiss было массированное наступление. Известная своей «тактикой выжженной земли» на судебных процессах, Paul, Weiss как одна из крупнейших адвокатских фирм страны бросала на борьбу с государственным обвинением огромные людские резервы. У Drexel тоже была целая армия адвокатов. Drexel по обыкновению наняла другую огромную нью-йоркскую фирму Cahill Gordon & Reindel, специализирующуюся на защите корпораций, а также Питера Флеминга, знаменитого адвоката по уголовным делам, в свое время защищавшего Hitachi на слушании по нашумевшему делу о нелегальном экспорте американских технологий. [93]

Однако наиболее важным из адвокатов Милкена был, пожалуй, самый незаметный – Ричард Сэндлер, друг детства Лоуэлла Милкена, ставший адвокатом семьи Милкенов. Он работал в офисе, располагавшемся внутри офисного здания Drexel в Беверли-Хиллз. Хотя Сэндлер был теснее связан с Лоуэллом, нежели с Майком Милкеном, он всегда явно преклонялся перед последним, который обеспечил его практикой и средствами к существованию. Его фанатичная преданность Милкену объяснялась не только финансовой зависимостью: он, по всей видимости, целиком и полностью разделял воззрения босса.

Не располагавший к себе, но энергичный Сэндлер, которого трейдеры и сейлсмены Drexel обычно презрительно называли «адвокатом по недвижимости» и не принимали в расчет, стал вдруг важнейшей фигурой в окружении Милкена. Поддерживая постоянный контакт с потенциальными свидетелями и другими адвокатами, он являлся основным источником информации о ходе расследования. Он уходил с головой в факты по делу точнее, в те из них, что выгодно дополняли заявления Милкена о своей невиновности. Он почти не расставался с Милкеном, сопровождая его чуть ли не повсюду. Конференц-зал Сэндлера стал своего рода оазисом, где Милкен проводил все больше и больше времени, когда не сидел за рабочим столом. Сэндлер, помимо того, осуществлял надзор за переделкой одной из комнат на втором этаже офиса в Беверли-Хиллз в новый конференц-зал. Эта звуконепроницаемая комната, прозванная «мертвой зоной», еженедельно проверялась на наличие подслушивающих устройств и использовалась для совещаний по выработке стратегии защиты.

Неудивительно, что адвокаты Милкена и Drexel пришли к выводу о необходимости взаимного сотрудничества и подписали официальный документ, известный как соглашение о совместной защите. Такое соглашение распространяет право адвоката на неразглашение информации, полученной от клиента, на всех участников защиты и предусматривает их полную взаимную информационную открытость. На практике, однако, лагерь Милкена не делился с адвокатами Drexel никакими сведениями. Уильямс с самого начала говорил Милкену и другим его адвокатам, что Drexel в конечном итоге капитулирует.

Ни одной фирме, занимающейся ценными бумагами, пророчил Уильямс, не выжить в условиях длительных расследований, проводимых федеральной прокуратурой и КЦББ, без сотрудничества с этими органами. Дабы удержаться на плаву, Drexel наверняка пожертвует Милкеном и передаст обвинению все сведения, полученные от Милкена в ходе следствия. Предостережение Уильямса принесло свои плоды: ни служащим Drexel, ни адвокатам компании никакой информации не предоставлялось.

Адвокаты Милкена относились к адвокатам Drexel с откровенным пренебрежением. Когда на одном из первых совещаний всех адвокатов в здании фирмы Питера Флеминга в Нью-Йорке Томас Кёрнин, ведущий адвокат Drexel, руководил дискуссией, в комнату вошел опоздавший к началу Лаймен. Едва переступив порог, Лаймен заговорил, перебив Кёрнина и высокомерно взяв роль лидера на себя. Кёрнин молча кипел от негодования.

В команде Милкена порой тоже не все было гладко. Несмотря на изначальное соглашение о том, что ведущим адвокатом будет Уильямс, Paul, Weiss соперничала с Williams & Connolly. Как-то раз на начальном этапе их совместной работы Уильямс узнал, что Флюменбаум сделал, казалось бы, безобидный звонок Карберри, чтобы обсудить один из вопросов повестки. Уильямс, который считал контакты с окружной прокуратурой своей прерогативой и имел четкий план сношений с обвинителями, вспылил. Он позвонил Сэндлеру и завопил: «Если этот маленький жирный говнюк еще раз нарушит правила, я раздавлю его, как клопа. Работай он в моей фирме, мигом очутился бы на улице». Раздраженные «самодеятельностью» Флюменбаума, адвокаты не из Paul, Weiss стали, говоря о нем, называть его «МЖГ».

Проще всего «забрасывать» обвинителей «говном, не выходя из укрытия», адвокаты Милкена могли, представляя как можно больше потенциальных свидетелей. Однако адвокатский Кодекс профессиональной ответственности предостерегает от этого: адвокат не может представлять клиента, проходящего по делу другого его подзащитного в качестве сообвиняемого или свидетеля обвинения. Принимая во внимание высокую вероятность того, что Дала могли вызвать повесткой для дачи показаний по делу Милкена, намерение Уильямса его защищать являлось, по большому счету, нарушением Кодекса. Но в то время Дал еще не получил повестки, так что Уильямс имел в этом смысле свободу действий, которой успешно воспользовался. Дал благоговел перед Уильямсом и охотно нанял его и Williams & Connolly; то же самое сделали Уоррен Трепп и еще один служащий калифорнийского филиала Drexel.

Уильямс, однако, сознавал, что он не может представлять служащих, уже получивших повестки. Таковыми являлись Лоуэлл Милкен, Молташ, Тёрнер и Аккерман. Но Уильямс успокаивал себя тем, что эти свидетели – возможные «мишени» – попадут в «дружественные» руки. Группы защиты тщательно подыскивали адвокатов для рекомендации свидетелям, которых сами представлять не могли. При этом, разумеется, принимались в расчет их опыт и репутация, но не эти критерии являлись определяющими. Большее значение придавалось тактике, которой тот или иной адвокат обычно придерживался по отношению к государственному обвинению. Уильямсу и другим требовались адвокаты, предпочитавшие в силу своего кредо бороться с обвинением, а не сотрудничать с ним.

Был еще один фактор, игравший немаловажную роль: зависимость плюс обязательства. Некоторые из отобранных в итоге адвокатов получили в прошлом так много работы от Williams & Connolly, Paul, Weiss или Cahill Gordon, что могли в рамках своей профессиональной ответственности сотрудничать с адвокатами Милкена и Drexel, а те могли без опаски делиться с ними информацией. Марк Померанц представлял одного из помощников Милкена; он и Литт прежде служили в канцелярии Верховного суда. Джек Оспиц представлял другого свидетеля по делу Милкена; ранее он был младшим сотрудником в Paul, Weiss. Сеймур Глэнзер представлял Тёрнера; было время, когда Лаймен часто передавал ему дела. Список такого рода примеров можно долго продолжать.