Джеймс Стюарт - Шайка воров с Уолл-стрит

Мурадян испытал такое облегчение, что не стал долго думать над услышанным. Из всей своей предыдущей работы с Тёрнером он заключил, что Боски и Милкен как-то и в чем-то сотрудничают, и Drexel, возможно, проводит какие-то исследования. Если так, думал он, то, конечно, весь этот шум да гам выглядит, по меньшей мере, странно, но кто он такой, чтобы задавать вопросы? У него и без того достаточно неприятностей.

Три дня спустя пришел счет-фактура от Drexel. Он гласил: «За консультационное обслуживание в соответствии с соглашением от 21 марта 1986 года, $5 300 000». Сопроводительное письмо от Тёрнера было кратким и конкретным:

М-р Боски,

Просим выслать чек на прилагаемый счет-фактуру непосредственно мне по адресу, указанному выше.

Адрес, разумеется, был не нью-йоркский, а лос-анджелесский. Мурадян послушно выполнил указание и выслал чек.

Потаенные страхи Мурадяна не сбылись. Почти 1 млрд. долларов, аккумулированный благодаря вкладам инвесторов и размещению облигаций, осуществленному в соответствии с графиком, сделал арбитражную компанию Боски одной из мощнейших в истории. Мурадян не только не был уволен, но и получил премию в размере 350 000 долларов. Его не обидел тот факт, что другие в том году получили намного больше: Давидофф, главный трейдер, получил 1,5 млн., Лессман – свыше 1 млн., Нэгл 1 млн. 1 млн. получил и Уэкили, хотя Мурадян понятия не имел, чем тот вообще занимается.

Мурадян был счастлив уже оттого, что у него есть работа, а то обстоятельство, что он служит в фирме, недавно ставшей богаче почти на миллиард долларов, делало его еще счастливее. «Мы разбогатеем! Счастье нам улыбнулось», – ликующе сообщил он жене, когда понял, что учреждение новой компании будет доведено до конца. Но он никогда не забывал событий 21 марта; боль и унижение от угроз Боски оставили в его душе неизгладимый след.

Джим Дал глубоко вздохнул и вошел в конференц-зал для обсуждения своих премиальных за год. В том, 1986, году он был готов настаивать на большем, чем то, что предложит Милкен. Он никогда не знал точного размера премиального фонда отдела высокодоходных облигаций, но понимал, что тот весьма значителен. Другим служащим, например, Аккерману, удавалось лестью выманить у Милкена большие суммы. В том году Дал был, бесспорно, ведущим сейлсменом, с честью вышедшим даже из самых трудных ситуаций, включая совершенную им продажу стомиллионного займа Боски Чарльзу Китингу.

Милкен сразу же приступил к делу. «В этом году мы собираемся заплатить тебе 10 миллионов долларов», – сказал он 33-летнему Далу. Это было больше, чем Дал когда-либо мечтал заработать, но он твердо решил стоять на своем. «Думаю, что на самом деле я заслуживаю большего», – настойчиво сказал он, перечислив свои достижения. Милкен сочувственно слушал, но незамедлительно возразил. «На самом деле, Джим, я не могу заплатить тебе больше, – мягко сказал он, – потому что тогда ты получишь больше меня. Но это будет несправедливо, не так ли?»

«Думаю, да», – ответил Дал. Он был удивлен малостью суммы, но решил, что Милкен вкладывает бóльшую, чем он предполагал, долю прибылей отдела обратно в фирму. Теперь Дал владел почти 1 % акций Drexel и восхищался кажущимся бескорыстием Милкена.

В Нью-Йорке Фред Джозеф пытался решить проблему зарплаты Милкена. Когда той весной Роберт Линтон ушел в отставку, Джозеф был повышен с должности начальника отдела корпоративных финансов до главного управляющего. В некотором отношении Джозеф не хотел этого повышения. «Инститьюшэнл инвестор» совсем недавно назвал его лучшим менеджером отдела корпоративных финансов на Уолл-стрит, и он был доволен собой, чувствуя, что и он чего-то стоит в то время, когда его отдел извлекает выгоду из феномена Милкена. Кроме того, ему нравилось иметь свободное время, чтобы проводить его вместе с женой на их ферме на северо-западе штата Нью-Джерси.

Милкен не скрывал своего неодобрительного отношения к назначению Джозефа. Он сказал об этом самому Джозефу, утверждая, что тот слишком важен для него в отделе корпоративных финансов. Однако Милкен, который мог сам назначить выбранного им человека на руководящий пост, не предложил никакой альтернативы. Вначале он заикнулся было о собственном номинальном боссе Эдвине Канторе, но даже он был вынужден признать, что Кантор – это не та фигура, чтобы олицетворять собой фирму. Представительный Джозеф был почти неизбежным выбором.

Достижения Drexel превзошли даже самые амбициозные планы Джозефа. В 1986 году отдел высокодоходных облигаций Милкена получил в соответствии с системой вознаграждения Drexel право на приблизительно 700 млн. долларов премиальных. Примерно половина относилась к комиссионным за привлечение клиентуры, назначенным Милкену за поставку клиентов другим отделам фирмы. Для сравнения, премиальный фонд отдела корпоративных финансов составлял около 140 млн. долларов, что отражало несоразмерность денежного вознаграждения и особую роль отдела в Беверли-Хиллз.

Как только Джозеф одобрил общий премиальный фонд в 700 млн. долларов, Милкену оставалось разделить его по своему усмотрению. Милкен неохотно выделил своим коллегам в Беверли-Хиллз около 150 млн., включая те 10 млн., что он пообещал Далу. Но Милкен приберег для себя не 10 млн., как он дал понять Далу. И он вовсе не превратил остальное в капитал фирмы, как тот предполагал. Дал в то время никак не мог знать, что Милкен преподнес себе в дар 550 млн. Это было больше, чем прибыль в 522,5 млн., которую Drexel – вся фирма – заработала сама.

Милкен, однако, считал, что 550 млн. ему недостаточно. Он был зол на Джозефа за размер премиального фонда.

Джозеф и Милкен отвечали за назначение комиссионных за привлечение клиентуры, составлявших столь важную часть системы вознаграждения в Drexel. Каждый год Джозеф и Милкен связывались по телефону для их обсуждения и решали, кто заслуживает комиссионные за привлечение в фирму тех или иных клиентов. Обычно было от 150 до 200 таких дел, причем спорные случаи составляли менее 20 %.

В предыдущем году по одному из таких дел было принято решение, которое Милкена не устроило. Милкен настаивал, что он имеет право на эту часть комиссионных. Он признавал, что другой отдел заслуживает какую-то часть вознаграждения за привлечение клиента, но утверждал, что решающую роль в этом деле сыграл его личный контакт. Джозеф не согласился и отказался добавить эту сумму к премиальному фонду отдела высокодоходных облигаций.

Когда обсуждение комиссионных за 1986 год подходило к концу, Милкен опять поднял этот вопрос. Джозеф поражался горячности, с которой Милкен отстаивал данный пункт. Тот упорно не желал сдаваться и пытался решить дело в свою пользу. Он без конца звонил Джозефу, и они спорили часами, вспоминая обстоятельства, при которых клиент обратился в фирму, с точностью до минут. Джозеф не представлял, как Милкену удается находить столько времени на эти дебаты. Ни Джозеф, ни Милкен не отступали. Милкену не заплатили, но он не сдался и продолжал утверждать, что Джозеф его обманул. Все эти словесные баталии разгорелись из-за 15 000 долларов.