Евгения Письменная - По большому счету

В задних рядах кто-то поднял руку и выкрикнул глухим голосом:

– А что мы будем делать?

Матюхин не стал лукавить:

– Мы сами не знаем, что нам нужно делать. Будем думать.

Он медленно обвел взглядом всех сидящих и стоящих в зале. Поддержки не нашел. Улыбнулся для смелости.

Зал даже не роптал. Работники Госбанка так и сидели в полной тишине. Будущее оптимизма не внушало. Люди, привыкшие точно и быстро исполнять инструкции, ни на каплю не заразились от захватчиков энтузиазмом к переменам.

Олег Тарасов, теперь уже бывший руководитель российской конторы СССР, ждать окончания встречи не стал. Он даже на нее не пошел. Тарасов не собирался сдавать дела, передавать активы. Пока сотрудники банка пытались понять, что происходит, сгрудившись в актовом зале и слушая Матюхина, Тарасов бросил контору. Встал из-за стола, спустился на лифте, буднично махнул милиционеру рукой и вышел из здания.

Первая заповедь

Легко сказать: мол, впредь мы станем независимыми. Но трудно такими быть, если вы бедны. Центральный банк России именно таким и стал: независимым, но бедным. В хранилищах ни золота, ни валюты – одни рубли. Права печатать деньги тоже не было. Даже написав диссертацию о кредитных деньгах при капитализме и прочтя множество лекций по экономике, Матюхин понятия не имел, как начинать строить реальный госбанк. К тому же без денег.

Он читал, что нужно открыть как можно больше коммерческих банков, чтобы обеспечить конкуренцию. Это позволит создать двухуровневую систему: Центральный банк – на первом уровне, коммерческие – на втором. Поэтому Матюхин не скупился и пачками подписывал лицензии на открытие банков. Тогда не думали ни об отмывании денег, ни о преступных платежах. Главным считалось создание кредитных учреждений. Желающих обрести собственное финансовое учреждение было множество, не требовалось никаких капиталов. Подал документы в ЦБ – и банк готов.

Создавая банки-пустышки, сам Госбанк тоже был пустышкой. Зарубежные институты не хотели иметь с ним дела, не давали кредиты под его гарантии. Зачем, если есть привычный Госбанк СССР?

Матюхин понимал: раз не дают деньги, надо перенимать зарубежный опыт; советская практика непригодна. Когда Матюхину позвонил Сергей, депутат Верховного Совета из «штурмового отряда», со словами «хочу познакомить тебя с американским банкиром», он даже обрадовался.

– Я ему сказал, что ты банк организуешь, он обещал помочь! – кричал Сергей в трубку. – Через полчаса будем.

Американский банкир оказался здоровым и улыбчивым мужиком. Сергея за его спиной даже не было видно. Матюхин подошел поздороваться, протянул руку. Он хорошо знал английский. А овладеть им, как ни парадоксально, помогли мормоны. Будучи в командировке в Уругвае, куда был послан от КГБ, он случайно близко познакомился с мормонами, которые жили в этой южноамериканской стране. И стал ходить к ним в общину на уроки английского. Вот сейчас мормонская помощь неожиданно пригодилась.

– Джеральд Корриган, – улыбаясь во весь рот, представился здоровый американец.

Корриган возглавлял тогда Федеральный резервный банк Нью-Йорка, один из важнейших среди двенадцати таких банков, которые входят в Федеральную резервную систему США. Это важная организация, она управляет всеми долларовыми счетами центробанков.

Секретарша Наташа принесла чай в стаканах с железными подстаканниками и сахар-рафинад в вазочке. Поставила на стол. «Ну и угощение», – Матюхин грустно оценил скудный стол.

– Бедный банк, но сахар еще есть, – отшутился Матюхин, приглашая коллегу к столу.

– Раз с углеводами все в порядке, значит, хватит энергии на строительство банка, – быстро включился в шутливую беседу Корриган и рассмеялся. Он сел за стол, пододвинул к себе стакан чая и с живым интересом стал рассматривать железный подстаканник с советским гербом – серпом и молотом. – Красивая штука.

Матюхину громадный американец стал симпатичен. Завязалась беседа. Глава российского Госбанка рассказал о проблемах. А что таить, если, кроме них, ничего не было. Корриган слушал внимательно, слегка наклонив голову и приложив руку к виску. Когда Матюхин замолчал, он, улыбаясь, ответил:

– Вижу, барахтаетесь. Ну, ничего. Пока я в России, давай научу вас хоть чему-нибудь.

– Отличная идея. Давай ты почитаешь лекции, – обрадовался Матюхин.

– Я могу дать несколько дельных советов, но если ты, Георгий, хочешь называть это лекциями – значит, прочитаю лекции.

Ударили по рукам. Договорились, что Корриган придет уже завтра. Как только американец ушел, Матюхин поручил следующим утром всему активу банка собраться в актовом зале и позвонил в Академию внешней торговли: попросил преподавателей английского языка помочь с переводом лекции на русский.

Актовый зал на восьмом этаже опять заполнился до отказа: многие хотели побывать на лекции американского банкира. Для советских людей такое было в диковинку. Даже McDonald’s – одна из американских компаний – первооткрывателей российского рынка – еще не пришел в страну, и многие помнили времена холодной войны, когда США считались главным врагом. А тут такое: американец будет учить их работать. Чудеса, да и только.

Первую лекцию Джеральд Корриган посвятил инфляции. Он стал объяснять, почему этот показатель так важен для финансовой системы и почему за ним нужно пристально следить. С переводом получалось плохо. Советские учителя английского часто не понимали слов Корригана. Лекция не складывалась. Матюхин взял в руки микрофон со словами «сам буду переводить».

Так несколько дней подряд и стояли вместе на сцене: огромный Корриган и невысокий Матюхин. Корриган фразу скажет, а Матюхин переведет. Для Корригана наверняка эти лекции стали незначительным, мимолетным сюжетом в его богатой финансовой биографии, а для российского Госбанка это был первый, пока еще робкий, взгляд в будущее.

Именно американец приоткрыл занавес в новый мир свежеиспеченным российским банкирам из советского Госбанка. Тогда они узнали про устройство денежно-кредитной политики, важность банковского надзора, роль валютных бирж, риски большой эмиссии. Им казалось, что речь идет о другом мире, который есть где-то там, но его никогда не будет здесь. Они и представить не могли, что он очень скоро станет их реальностью. Пройдет немного времени – и все, пока еще советские, граждане узнают, что такое бешеная, тысячная инфляция, как валютная биржа может провалить курс и как агрессивны бывают коммерческие банки, которые они штамповали по первому требованию.

Много рассказал Корриган, но вот главный совет, который он дал своему российскому коллеге: «Бойся, Георгий, соскользнуть на тропу плохих кредитов». Нельзя раздавать их направо и налево, говорил Корриган, «плохие кредиты убивают». Матюхин про себя усмехнулся: как же сделать кредиты хорошими, если нет обеспечения – ни валюты, ни золота. Но совет запомнил.