Илья Чернецов - Вакуум. История открытия себя

– Рузель я же тебе говорила, что Илья тоже так скажет.– Говорит Рузелю Роза. И уже мне:– Илья, я сразу сказала Рузелю, что Руслан никакой. Слишком мягкий, какой-то… бесхребетный.

– Отец, тебе жена говорила. Ты зачем её не послушал?– Так уж, подъебываю.

Рузель смотрит в пол. Не виновато, а просто в пол.

– … ну а с кем мне еще общаться? Ты уехал. Кирпич постоянно в запое. Галузо иногда заходит. Иван?– Рузель называет Ваню Иваном. И окликает его:– Иван. Ты что там рассказываешь?

– Я? Рассказываю? Ха-ха-ха.– Ваня когда под кайфом на любой вопрос делает очень удивленное лицо и широкую улыбку.

– С кем мне общаться?

– Ну общаешься – общайся. Мне-то похуй. Проехали. Как там твоя учеба?

– Потихоньку.

– Что, блять, за ответ? Ты сколько уже потратил времени на это?

– Пять лет. Еще год, потом интернатура.

– И целых пять лет ты убил на "потихоньку"?

– Ну а что мне остается?

– Да все что угодно.

– Да не, Илья. Нормально все.

Рузель говорит тотально стандартные вещи, стандартно без энтузиазма. Хотя я помню его совсем другим.

Сука, это был оторванный типок.

Как-то раз он ходил на дискач с задротами. Там поругался с левыми чеченами и вышел с ними драться. Один. Сам полтора метра ростом, нихуя не спортсмен. Пиздец его там нахуярили. Гематома в пол лица. А как только зажила пошел ебашиться с Шейнским.

Это был такой чел у нас в блоке, уже врач. Рузель по пьяни сказал ему что-то. На следующий день Шейнский полез в залупу: Типа вот ты вчера бухал, охуел. Рузель сразу пошел с ним на улицу. Шейнский в два раза больше по высоте и по ширине. Но Рузель отказался от помощи: "Это моя тёрка, не вздумайте мне мешать".

И эта движуха была каждый день.

Каждый Божий день движня.

К нам заходила новая тёлка и если Рузелю она нравилась в тот же день он её ебал. Никто никогда не понимал как? Маленький, черненький, волосатый. А блять только булки трещали.

Он пил так как могут пить только русские.

А теперь он сидит рядом. С ног до головы семейный. И в его глазах нет уже доброй половины того огня, который горел раньше.

– Илья, я врач. Почти уже врач. У меня жена, потом будут дети. А потом я стану старым и умру. Дай Бог просветлею до смерти.

Ну-ну, блять, такими темпами только к просветлению дорога.

– Илья, у каждого свои интересы.– Говорит Роза без претензий, просто упоминает.

– Да, Роза, у всех свои, правильно.– Говорю я Розе, интонацией и взглядом показывая, чтобы она не лезла, а занималась бабьими делами.– Ты шей, шей.– Она что-то шьет сидит.

Руслана что-то нет.

– Где блять носит твоего сектанта? Магазин в десяти метрах.

Входит Руслан. С пакетами.

Я спрашиваю:

– А зачем ты сюда принес? Ты же хочешь узнать что-то, так? Ну так давай у тебя, в комфортной обстановке я все тебе и расскажу. Иди к себе, накрывай, мы сейчас подойдем.

***

Помимо Руслана в его комнате собралось еще двое задротов. Они пропустили по одной, я рассказал им свою теорию о Максимально коротком пути из допустимых. Руслан ушел размышлять, задроты пока сидят, слушают. Я разговариваю с Рузелем, повернувшись только к нему.

Моя девочка сидит рядом в обтягивающей синей футболке. Её титюшки агрессивно выпирают, её дыхание горячо, но она соблюдает приличие, т.к. мне нужен Рузель в данный момент. Хотя честно мне нахуй не нужен Рузель, когда Альбина рядом. Когда моя лучшая девочка Альбина рядом мне нужна только она. И я готов трахать её без пауз.

– Детка, я уже говорил тебе, что ты само совершенство?– Шепчу я ей на ухо. Она улыбается. Только она умеет так улыбаться. При всем нашем совместном сексуальном опыте она улыбается по-настоящему безгрешно. Она ведь совершенство.

С другой стороны я еще долго не увижу Рузеля и все же есть желание поговорить с ним о том, что понятно только нам, ведь никто кроме него не составит мне компанию на такие вот темы:

– Помнишь ту паталогоанатома? Которая с жопой?

Сидели как-то с Рузелем в сессию, все давно сдали и разъехались по домам. А мы учили-сдавали. И вот сидели ночью, ели лук, пили чай, ничего больше не было. Учили.

И заходит моя знакомая. Паталогоанатом.

Я не планировал ей вдувать, просто общался. Она принесла какой-то свой конспект.

Я знакомлю её с Рузелем, мы с ней немного общаемся. Рузель вообще не участвует. Потом она уходит, Рузель спрашивает номер её комнаты и уходит немногим позже её.

Всю ночь его нет.

Утром я иду к ней отдать конспект, а там Рузель. Спит. Как позже выяснилось он пошел к ней и выебал в жопу.

В этом был весь Рузель. Не говоря ни слова, без прилюдий, он получал то, что хотел.

– Да. Ирина. Замужем. Заходил к ней несколько раз.– Показывает жест руками.– Ты понял.

Хуярим водку, тянем пиво. Снова водку.

– А эту помнишь? Недотрога.

Другая история. Я её уже рассказывал.

У нас в блоке жила баба. Одна. Прикольная. Ни с кем не общалась. Я пару раз перекидывался с ней фразами. Её все хотели выебать. Я? Ну, так, можно. Но я не подкатывал к ней, потому что молчаливая баба, живущая одна не в моем вкусе. Я думаю у таких что-то с головой.

Хотя однажды я подкатил к молчаливой бабе, живущей в одиночестве. Но там пиздец были ноги, задница, черты лица и взгляд прям искрился искрами. Не зайти к такой было бы мощной ошибкой в жизни.

В-общем всю дорогу они с Рузелем не общались, все наши знакомые её хотели. А Рузель просто однажды вышел утром из её комнаты в трусах.

– Это был единичный случай. У неё с головой всё сложно.

Задроты Руслана съебали из-за стола и моя рука автоматом залезла Альбине под одежду и легла на задницу. Её рука – ко мне в штанишки и гладит хуй. В пизду, не позорить же Альбину перед задротами, а Рузель итак все о нас знает.

– Но зачем-то ты же к ней зашел.

– Спонтанно, Илья. Просто спонтанно. На один раз. Потом у неё что-то мать оказалась больной, брат пьет. Короче, слабая она оказалась.

– Кирпич?

– Вот это вообще прикол! Иду на днях мимо рынка. Смотрю – Кирпич! Бухой вхлам. Стоит продает картошку. Из мешка! Вообще коры.– Рузель смеется в своей манере. Он когда смеется высоко поднимает брови и вытягивает лицо.

Этот прикол может словить только тот, кто знает Кирпича. Человека, которому идеально подходит его прозвище. Здоровый, напрочь безрассудный, агрессивный и непреклонный парень с тяжелым взглядом изподлобья. Как русский богатырь, который при желании может разрубить рукой. Который пьет так, что другие десять уже бы умерли. И никогда не соглашается на компромиссы. Только ради друзей. И конечно же ему тотально насрать на то, что о нём думают. Стоит на рынке и продаёт картошку. Откуда вообще у него картошка?

– Ебать псих. Откуда у него картошка?

– Прикинь, ему из деревни прислали. Он все пропил, пошел продавать.