Алексей Вилков - Запад–Восток

– Боюсь, сегодня не получится, я занят. И мама строго-настрого просила доставить тебя домой, – уговаривал Андрей. – Она себя плохо чувствует, ты будешь ее лечить.

– Я? – изумилась Ксюша.

– А кто же? Мама быстрее поправится, и мы вместе погуляем, обещаю! Проведем целый день как настоящая семья.

Пробравшись сквозь толпу карапузов с огромными ранцами, Краснов с дочерью вышли на улицу. Небо заволокли темные тучи, стал темно и пасмурно, дул промозглый ветер. Андрей предложил прогуляться по парку, где бродили мамы с колясками, а на качелях висели малолетние сорванцы, раскачиваясь до такой степени, что были готовы вот-вот полететь кувырком.

Краснов держал дочь за руку, они не спеша шли по тропинке. Он купил ей эскимо, и Ксюша гордо шла, облизывая шоколадную корочку. Она много спрашивала у папы. Наедине они виделись крайне редко, и накопилось много вопросов, предназначенных специально для него. Смело кусая холодное эскимо, Ксюша с гордостью косилась на мальчишек и девчонок, развлекавшихся вокруг без родителей и мороженого. Вдруг она задала очень серьезный вопрос, на который отец не нашел ответа:

– Пап, когда ты вернешься к маме?

Андрей надолго задумался. Наконец он сказал:

– Это так просто не решить. Иногда люди встречаются и живут душа в душу. Ссорятся, мирятся, вновь ссорятся и вновь мирятся. У них появляются дети, хотя многие останавливаются на одном ребенке, как мы с мамой. Но однажды мама и папа так сильно ссорятся, что уже никак не получается помириться, что бы они ни делали, как бы ни уговаривали друг друга – бесполезно. Тогда они понимают: чтобы избежать бесконечных конфликтов, им лучше разойтись. Так случилось и у нас. Нельзя постоянно находиться в состоянии войны. Мы с мамой заключили перемирие и пока общаемся, чтобы ты не вовлекалась в наши ссоры. И вроде бы война-то уже закончилась, мы ссоримся только по пустякам, но возвращаться вновь друг к другу не спешим. Привыкли. Так будет лучше и для нас, и для тебя.

– А зачем так долго длится перемирие? Пора заключать мир, – логично предположила Ксюша. – Я вас помирю, уговорю маму. Ведь ты же не против вернуться?

– Не знаю, – повторил Андрей. – Спроси лучше у нее. И передай мне ее ответ, самому ужасно любопытно.

– Ладно, – пообещала Ксюша. – Возвращайся! У всех моих подруг в семье мама и папа, а у меня наполовину.

– Мы это учтем, – улыбнулся Андрей. – Твое бы здравомыслие нашей маме!

– А почему у меня нет сестрички или братика?

Такого поворота сюжета Краснов не ожидал:

– Мы не успели подарить их тебе. Но зато тебе одной все наше внимание, а будет братик – придется ему тоже дарить подарки и покупать мороженое. Ты будешь ему завидовать? Он будет маленький, и внимания ему уделять мама будет гораздо больше.

– Пусть! Я буду терпеть!

– Пока ты рассуждаешь так, а в реальности многие ведут себя совсем по-другому. Спроси у сверстников, у кого есть родные братья или сестры, как они себя ведут с ними?

– У Вики есть братик, она с ним вместе гуляет, убирается и уроки делает.

– Скажу прямо: я за братика. Ты поговори об этом с мамой, узнай, что она думает по этому поводу. Только обо мне не упоминай, иначе она разозлится, хорошо?

– Это твоя вторая просьба. Ты будешь моим должником!

Спору нет. Вдоволь нагулявшись, они возвращались к машине. Начало накрапывать.

Когда им оставалось несколько метров до автомобиля, из стоящего рядом фургона выскочили двое верзил в масках. Не успел Андрей сообразить, в чем дело, как они направили на него пистолеты и приказали стоять на месте.

– Девчонку сюда! – рявкнул один и пригрозил выстрелом.

Андрей инстинктивно прижал к себе дочь:

– Вы не получите ее! Убирайтесь!

Второй верзила ударил его наотмашь пистолетом в висок. Краснов упал на колени. Похититель схватил девочку, сорвал с нее портфель и потащил за собой в фургон.

– Папа! – успела крикнуть Ксюша, но преступник закрыл ее рот рукой.

Андрей попытался встать, перед глазами кружились звезды. Он хотел броситься вдогонку, но фургон уже уехал прочь. Краснов прокричал Ксюшино имя – никто ему не ответил. В мутной луже валялся ее портфель.

Держась за рассеченный висок, из которого хлестала кровь, оставляя на асфальте кровавые следы, Андрей добрел до своего автомобиля. Он достал из бардачка аптечку, кое-как оторвал бинт, сбрызнул его перекисью и приложил к месту удара. Кровотечение медленно останавливалось, постепенно он пришел в себя. Боль отступала, точнее, он привыкал к ней. К счастью, череп остался цел.

«Сволочи! Я не защитил ее! – винил он себя, прижимая повязку и морщась от боли. – Я потерял самое дорогое. Не паникуй, тряпка! Чем ты раньше думал? Дубина! Почему не отправил ее подальше из города, не настоял на своем, а пошел на попятную? Моя единственная дочь в руках насильников, они отправят ее в рабство к тем негодяям! – в нем боролись чувства и разум. Чувства преобладали, но разум не отступал. – Они потребуют выкуп, я отдам любые деньги. Черт, деньги им не нужны! Виновата эта проклятая баба, испортившая всю мою жизнь. Катрин! Я сдам ее с потрохами, только бы мне вернули ребенка. Изверги, ничего святого! Они даже не мешкали, без особых предупреждений и угроз. Чего ждать? Раз и готово. И я готов на все, чтобы вернуть ее!»

Андрей несколько раз обмотал бинт вокруг головы, сделав некое подобие повязки. Освободив руки, он отыскал в бардачке шапку и надел ее. Затем Краснов достал мобильник, но кому звонить? Этьен поддерживал с ним одностороннюю связь, а Катрин он готов убить.

Татьяна! Вот кто убьет его!

Как он ей объяснит? Как докажет, что сделал все от него зависящее, но не уберег, не спас ее дочь? Он обязан ей сообщить. Таня не переживет, но иначе поступить невозможно.

Материнская интуиция – лучший вестник любых событий. В этом в очередной раз убедился Андрей, когда из телефона зазвучал марш Мендельсона, установленный исключительно для его бывшей супруги. Он завороженно смотрел на ее фотографию, сделанную в день свадьбы, и не осмеливался ответить.

Татьяна была настойчива. От музыки шумело в ушах, и Краснов заставил себя нажать кнопку.

– Где вы там пропадаете? – гневно спросила Таня. – Ты забрал Ксюшу?

После мучительной паузы Андрей сказал:

– Забрал. Ты не кричи, пожалуйста, и так голова болит.

– А у меня не болит? Что у тебя с голосом? Почему так долго не возвращаетесь? Когда вы приедете? – засыпала она его вопросами.

– Мы гуляли в парке.

– Ксюша рядом? Передай ей трубку!

– Она отошла, прощается с подружками.

– Смотри не потеряй ее! – словно в воду глядела она.

– Она рядом, я вижу ее в окно, – соврал Андрей, наблюдая за чужими детьми.

Татьяна будто успокоилась и взяла с него обещание скорее вернуться. Андрей не перечил. Он не стал сообщать ужасную новость – боялся представить, что она сделает с собой. От шока Таня способна на любые поступки.