Николай Ревизов - Стражи круга жизни

Вскоре был готов и зал трансформации, в котором происходило разделение разума и плоти. Для подхода к нему, в толще гор были пробиты десятки длинных тоннелей. Когда было установлено поле Гвара, обеспечивающее существование разума вне плоти, капитан дал знать адмиралу – тот себя ждать не заставил.

В зале трансформации адмирал надолго застыл в восторге, разглядывая тысячи ячеек – ванн, высотой по колено, наполненных белым туманом – маленькие ворота в вечность.

– А это что? – спросил он, указывая на сложное техническое сооружение, поднимавшееся вдоль одной из стен

– Это агрегаты управления системами наблюдения, базами законсервированного боевого флота… – объяснял Гиэрри Орр

– А нельзя ли попробовать разделить разум и плоть?

– Были бы желающие!

– Я привез партию добровольцев, – адмирал, как всегда был предусмотрителен.

Капитан быстро подготовил оборудование, и жаждущие бессмертия овруиды легли в золотистые ячеи, наполненные белым туманом. Гиэрри Орр тоже опустился в одну из ячеек, и сразу ощутил, как исходит беспокойство от мечущихся в поле бессмертия, прозрачных, бесформенных комочков-овруидов, оставивших свою плоть. Гиэрри – Орр установил с ними контакт и начал обучение мыслеобмену. Когда он убедился, что они как-то могут общаться, то покинул ячею.

– Надо расцветить их и даже дать возможность менять окрас – это поможет общению, да еще не помешали бы конечности для жестикуляции, что-то вроде лучиков, – думал он, направляясь к адмиралу.

Обе-рруд, ожидая капитана у входа в зал трансформации, сидел в кресле, которое повсюду за ним таскали – старик в последнее время заметно сдал.

– Ну как? – нетерпеливо спросил он.

– Все в порядке! – успокоил его Гиэрри-Орр.

– Можно начинать заселение? – с надеждой в голосе спросил Обе-рруд.|

– Можно!

– А если случится катастрофа?

– аже если вся планета погибнет, то погибнет вместе с ней только плоть, а поле Гвара уничтожить невозможно!

Обе-рруд удовлетворительно крякнул.

А из ячеек тем временем выбегали лишенные разума тела бывших овруидов. Не контролируемый инстинкт продолжения рода тут же валил их, и они, лишенные стыда, признака разума, начинали предаваться ему.

– Смотри, – засмеялся адмирал – они словно стерглы!

Сравнение было меткое, взгляд отупевших глаз стал удивительно похож на взгляд стергла – домашней скотины, глупой и агрессивной.

– Может, установить для них сроки? Как у животных! – предложил капитан.

– А они и есть животные, – согласился Обе-рруд, – надо так и сделать…

– Плоть будет размножаться, как же бесплотные будут узнавать свою собственную?

– Ну и пусть. Какая разница?

– Проблемы будут, – не согласился капитан, – плоть может размножаться не так активно и из-за нее…

– Ну, хорошо! А что делать?

Можно пометить генетически. Метка будет передаваться по наследству.

Вдруг адмирал насторожился:

– Мы ведь будем как в могиле, а вдруг…

– Окрестности планеты будут под наблюдением биопроницателей, они практически необнаруживаемые, мы всегда будем в курсе. Гости нежданными не окажутся. Если что, атака внушением, а если… то быстрое обретение плоти и разконсервация боевых кораблей, преобразователей.

Обе – рруд вздохнул:

– На Овуре много жителей!

– На всех места не хватит! – предупредил капитан

Ему и самому не хотелось переселяться сюда, бросать свое тело – он не хотел, чтобы оно дичало. Было во всем этом нечто пошлое.

– Там останется Властелин! Который сделает все возможное, чтобы нас прикончить, – злился адмирал, – я ему отрежу уши!

– Но что делать?

– Мы должны уничтожить своих противников! И пусть их будет хоть половина жителей планеты!

– Что? – не поверил своим ушам капитан.

– Да, да! Уничтожить. Уничтожить всех до одного! – адмирал с дикой злобой смотрел в небо. – Иначе у нас будет не вечная радость, а вечный страх!

Боевой флот ушел на Овур. Адмирал цели экспедиции не скрывал.

В огромном зале шел процесс перемещения сознания многочисленных овруидов в поле Гвара, а плоть их, уже не обремененная разумом, дико озираясь, торопилась убраться прочь.

– Уничтожить? Уничтожить себе подобных? – Гиэрри-Орр стоял в зале трансформации и, глядя в голубой туман ячеи разделения созгагия и плоти, подавленно размышлял. Он чувствовал себя участником страшного преступления…

Неожиданно капитан заметил, что его внимание пытается привлечь какой-то овруид. Он узнал его. Это был тот самый посланник первой дамы Овура со шрамом через все лицо, с момента последней встречи овруид симпатичнее не стал. Капитан торопливо направился к нему.

– Повелительница прислала меня сказать тебе, что твою жену убили по приказу адмирала Обе-рруда.

– Конечно, это сделал адмирал! – мгновенно дошло до него, – Ана удерживала его в этой физической жизни…

– Повелительница умоляет спасти ее! – глухо добавил овруид.

У капитана застучало сердце, голос крови приказывал ему… он подошел к устройству мыслесвязи и положил руку на его полушарие, а когда отозвался вахтенный офицер его фрегата, Гиэрри-Орр приказал готовить корабль к переходу!

Фрегат мчался на Овур.

– Адмирал контролирует уже всю планету, лишь в горах остались очаги сопротивления – Монотонно рассказывал посланец. Он постоянно находился в рубке управления полетом. Командир фрегата по его указанию вел корабль в стороне от рейсовых маршрутов, поэтому встречных судов не было, но иногда попадались останки погибших кораблей.

. Гиэрри-Орр с горечью слушал его, рассматривая в иллюминатор огромный, расстрелянный линкоскор тигменов, попавший им на пути.

– Мы успеем?

– Должны. Повелительница надежно укрыта.

На поверхность Овура, Гиэрри-Орр отправился на катере в сопровождении посланца и еще троих члена экипажа. Когда они опустились и выбрались из судна, провожатый показал на недалекие горы:

– Нам туда.

Место, где укрывалась повелительница, Гиэрри-Орру было знакомо – это были его родовые земли. Он увидел вход в пещеру, обрамленный тесаными из камня колоннами, поверху которого застыло изваяния большой птицы, и поспешил туда. Он обогнал изумленного провожатого и вскоре вошел в пещеру – храм, и открыл дверь в родовую сокровищницу. Повелительница была одна, она жадно смотрела на него, позади тихо закрылась дверь, оставляя их наедине.

Он протянул вперед руки и шагнул, она бросилась в его объятья, ее груди прижались к его груди, ее мокрая от слез щека прижалась к его щеке, он понял, что любит ее, как любил жену, но не знал, что любит обоих. Они торопливо раздевали друг друга, помогая и мешая… потом усталые, они мгновенно уснули. Проснулись, когда сильно заколотили в дверь.