Николай Ревизов - Стражи круга жизни

– А где вода? – спросил Нат.

– Там, – она ткнула рукой в каменную стену, а затем подошла к нише:

– Смотри! –

В нише начиналась лестница – каменные ступени вели вниз во тьму.

Объединение лесных и равнинных стерглов вынудило присоединиться к их союзу и множество других, более мелких племен. Гиэрри-Орр уже мечтал на основе союза создать государство, но пока приходилось лишь мечтать. Он выбрал место для будущей столицы, над названием которой не ломал голову – это должен быть Марг – Третий, такой же Великий, как и его предтечи! Но строительство города у племен энтузиазма не вызвало. Трудно было им понять, что объединение усилий тысяч, волей и разумом мудрого, защитит каждого…

Однажды его посетила мысль… на строительной площадке валялись гигантские скалы, которые необходимо было убрать.

Три тысячи самых сильных воинов принялись воплощать его замысел в жизнь. С помощью веревок и блоков установили три скалы стоя, затем выстроили к их вершинам деревянную эстакаду и затянули туда камень, который положили поперек и эту конструкцию увенчали огромным валуном. Когда толпы стерглов смотрели на это сооружение, символизирующее коллективную силу управляемую разумом одного, множество из них убеждались в правоте их нового могучего вождя. Началось строительство Марга – Третьего и Великого! Гиэрри-Орр с радостью смотрел, как трудятся тысячи дикарей, как воплощается его мечта. Первым домом был его дом. Неказистый, но это было начало, затем дома стали подниматься десятками, и красивее и больше его дома. Но он полюбил свое простое жилище и не хотел менять его на другой.

Во время его обычного обхода строительной площадки он увидел самочку, что была ему женой во время божественных Сроков. Она месила ногами глину, ее взгляд был направлен в небо, на губах блуждала улыбка.

– Здравствуй, – с волнением в голосе произнес летописец.

Она ойкнула, увидев его, и почтительно преклонила голову. Память вернула его к тем волнительным минутам Сроков. Он вспоминал, как ласкалось тело самки, каким оно было горячим и ему становилось жарко в груди, но тело студило память, оно было равнодушным, оно еще не умело отзываться на придуманные образы, или образы, возвращенные из прошлого.

– Ты помнишь мои ласки – спросил он.

– Кто же это вспоминает? – удивилась она…

– Вечером приходи ко мне домой.

Она пришла. Гэрри – Орр отпустил слуг.и пригласил ее к накрытому столу.

– Садись.

Подождал, не торопя, когда она насытится, такой пищи она явно никогда не ела.

Не скоро она оторвалась от стола. Он подошел к ней, обнял сзади. обхватывая ладонями ее крупные груди. Она засмеялась, не проявляя желания близости. Он отнес ее на кровать и раздел, она обнаженная кусала тонкую веточку и с оживленным интересом наблюдала за действиями вождя. Он разделся, она смотрела на его голое тело с улыбкой, без намека на похоть, видимо происходящее ее развлекало.

– Вспомни, какой мы укрывались шкурой. Тогда?

– Она была колючей, мне хотелось почесать спину.

– Но ты тогда спину не чесала.

– Да, мне хотелось, сильно хотелось…

– А как сильно? Вспомни.

Она задумалась и вождь увидел, как глаза ее темнели, и как вытягивались сосцы ее грудей.

Он бросился на нее, она обхватила его руками и ногами и закричала…

Пришло сообщение: олду оправляются от жестокого поражения – твари вновь появились на границах. Гиэрри-Орру пришлось возвратиться к крепости. Он подбирал приглянувшихся ему дикарей и готовил из них командиров сотен и десятков, приучая тех к тщеславию, к мысли – как приятно иметь власть над другими. Занимались боевой подготовкой обычно на другом берегу реки, напротив крепости, на том поле, где была одержана великая победа.

Олду, видимо, следили за ними давно и поджидали удобного случая. На этот раз с Гиэрри-Орром было с полсотни дикарей и бессмертные, которые обычно держались вместе. Врага заметили, когда бежать было уже поздно.

Со склона хребта, где находился дозорный, огонь тревоги не горел. Гиэрри-Орр догадывался, что воина, находившегося в дозоре, умертвили, хотя скрытно к нему подойти, вроде бы, невозможно.

Башенный дозорный должен заметить врага и дать сигнал – в крепости много воинов, помощь оказать было кому! Когда олду подошли поближе, Гиэрри-Орра охватила паника. Вооружены враги были точно так же, как и они. В руках те держали боевые топоры, на плечах несли щиты. Преимущества в вооружении у дикарей уже не было, да и олду оказалось значительно больше, чем он предположил вначале.

Летописец с тревогой взглянул на башню: сигнальный дым еще не появился.

– Отступать к расселине, – приказал он, но отойти к расселине, в которой когда-то прятались его воины засады, они без потерь не смогли.

Олду напали сразу – стерглы под ударами их каменных топоров падали один за другим.

– Уходим в горы! – крикнул летописец и начал подниматься вверх по расселине.

За ним потянулись бессмертные. Когда скала, на вершине которой находился дозорный, оказалась ниже, Гиэрри-Орр увидел, почему тот не поднял тревогу – из его спины торчала кость демона – Хвощ был где-то рядом.

– Удавить бы! – пронеслось в голове у летописца.

Олду давали отряду, в котором оставалось всего десятка два бессмертных, отступать только туда, куда хотелось им, и вскоре вечных прижали к краю бездонной пропасти. Гиэрри-Орр это место знал, совсем рядом, по ту сторону ущелья, начинались тоннели, ведущие к залу трансформации, но до них было несколько шагов бездны. Он заглянул в пропасть, далеко внизу шумела вода, сорвавшийся камешек затянул падение. Олду в бой не торопились, они оцепили врагов и выжидали. Летописец вновь заглянул в пропасть, и когда чуть притупился страх перед высотой, он обратил внимание, противоположный край расселины был ниже, а стена пропасти с его стороны имела выступ, с него явно можно перепрыгнуть на другую сторону, но к выступу спускаться придется почти падая. Он наскоро объяснил суть идеи бессмертным, но те, с ужасом заглядывая в пропасть, отказывались прыгать – страх перед высотой оказался сильнее страха смерти.

– Прощайте! – крикнул летописец.

Сила его разума была сильней инстинктов, и он прыгнул вниз. Через мгновение он коснулся спиной камня стены пропасти и заскользил, обдирая одежду. Почувствовав, что падение замедлилось, Гиэрри-Орр поймал ногами выступ, и прыгнул. Расселина была явно шире, чем казалась сверху.

Он отчаянно замахал руками, словно хотел пролететь расстояние над бездной. Ударившись о противоположную стену пропасти, лишь каким-то чудом сумел зацепиться пальцами за ее край. Повиснув на головокружительной высоте, летописец перевел дыхание, а затем подтянулся сильными руками и поднялся наверх. Мимо с воплями ужаса летели сброшенные сверху бессмертные, а он под разочарованные крики врагов, не ожидавших такой развязки, отправился к скалам, но прежде, чем завернуть за камень, он бросил взгляд назад и вдруг увидел Хвоща. Тот стоял в каменной нише, которая надежно скрыла его от глаз стерглов. В груди летописца вздыбилось что-то обжигающе горячее, он понял – это ненависть!