Сергей Зюзин - Не стать упырём. Зло из глубины веков

–

Не будем о грустном. Раз уж ты согласилась мне помочь.

Он приблизился так близко, что стал слышен даже его запах.

–

Лучше давай проделаем то, о чём мы только что с тобой договорились, – проговорил он ей каким-то вдруг враз ставшим притихшим голосом.

И не увидев в глазах Амиры ничего, что сказало бы хоть о каком-то её возражении, продолжил:

–

Сейчас ты увидишь то, от чего только что пообещала меня избавить. Не пугайся, я сразу скажу, что тебе нужно с этим сделать. Хотя об этом ты и так уже знаешь.

Последнее он промолвил вполголоса, взяв кончиками своих массивных пальцев Амиру за подбородок и заглядывая ей в глаза.

–

Смотри! – выдал он спустя несколько секунд и почти в то же мгновенье схватил своей огромной пятерней, где-то на уровне груди, что-то невидимое, словно наброшенное на него прозрачной накидкой, и отшвырнул от себя в сторону, сразу после чего Амира увидела то, о чём ей только что хозяин заваленного сказочными сокровищами грота рассказывал. В грудной клетке Убыра, из страшной, сильно разбережённой раны, зловеще торчал почерневший от времени, видно, и в самом деле серебряный, кол. Ближе к телу последний, как и вокруг него одежда, был густо испачкан чем-то чёрным, наверняка кровью или ещё какими-то мокротами раненного упыря. И при этом как-то необъяснимо чувствовалось, что торчавшая в груди у последнего металлическая штуковина причинял своему невольному носителю ужасные страдания.

–

Выдерни из меня этот проклятый кол, – проговорил Убыр Амире ставшим вдруг хриплым голосом, который был и жалобным, и злым одновременно.

Съёжившись, Амира испуганно взялась за торчавший из груди Убыра металлический предмет.

–

Тяни его, – негромко прошипел глава упырей. – Ну же!

И сама не понимая, что делает, Амира начала медленно вытаскивать из грудины упыря источник его мучений. И тут, именно в эти секунды, перед глазами её вновь, уже в который раз, всплыла картина с лежавшей в их квартире на полу обескровленной мамой! Её самой дорогой, самой любимой на свете мамочкой, которой, благодаря этому проклятому выродку, стоявшему сейчас перед ней с заговорённым колом в груди, больше не было в живых. Слёзы, казалось, вот-вот должным были снова размыть в её глазах всё, что в те минуты девушку окружало, но тут у неё в голове, буквально сметая всё на своём пути, наконец, захватила власть злость. Неудержимая злость на ждущего от неё избавления от страданий мерзкого «родителя» убившей её маму нечисти, на самого упыря по имени Степан, на всех остальных кровопийц, порождённых Убыром, и даже на его мать, ибо это она наслала на русские земли такое ужасное зло. И эта злость моментально расчистила путь для уже зарождавшихся в рассудке у Амиры мыслей о том, чтобы страшному Повелителю упырей воспротивиться, которые вмиг стали там полноценными хозяевами.

Изо всех сил стараясь об этом не думать, чтобы, чего доброго, не выдать себя ждущему от неё помощи упырю, Амира в тот же миг покрепче ухватила вонзённый Убыру в грудь серебряный кол руками и… С силой вогнала его в тело ненавистного Повелителя нечисти ещё, насколько смогла, глубже! Она так надеялась, что это если его и не убьёт, то хотя бы снова на какое-то время обездвижит. Ведь он только что рассказывал сам, – когда монахи из братства вбили в него этот кол, он пришёл в себя не меньше, чем через век.

–

А-а! – враз ослабевшим и продолжавшим буквально на глазах ослабевать и дальше голосом, то ли от боли, то ли от ярости, завопил Убыр, дико вытаращив при этом глаза. – Ты предала меня-а-а!

Последнее было уже и воплем-то не назвать. Скорей, едва слышным бормотанием…

Силы на глазах покидали сильнейшего из упырей. В неистовой злобе смотря выпученными глазами на Амиру, он уже совершенно ничего не мог поделать, чтобы хоть как-то ей воспротивиться.

–

Я тебе не была ничего должна! – зло отвечала ему девушка, тут же резкими движениями начав расшатывать торчавший в ране Убыра кол и заталкивая его туда ещё сильнее, вкладывая в это всю свою ненависть к убившим недавно её маму упырям.

Через несколько минут на полу перед Амирой неподвижно лежало абсолютно безжизненное тело Повелителя упырей. Ни малейшего признака его прежней, упырской, «жизни» не было видно ни на его скуластом лице, в том числе в его крупных раскосых, оставшихся открытыми глазах, ни где бы то ни было на его огромном теле. И тогда Амира, наконец, выпустила из рук своё, случайно оказавшееся в её обладании, оружие, вогнанное в грудь Убыра настолько, насколько это при её девичей силе было возможно.

–

Вот и подвели тебя твои хвалёные сны, – с усмешкой, в которой одновременно сквозили и злость, и презрение, и ещё целая гамма самых разных чувств, проговорила Амира. – Видать, против силы того братства, кровь одного из монахов которого, как ты сам же и рассказал, течёт в моих жилах, твоё колдовство не тянет!

Родоначальник упырей был повержен. По крайней мере, на ближайшие десятилетия. Однако злость всё не покидала сердце девушки, требуя от неё большей мести за недавно погибшую маму. Ведь ещё не был наказан главный виновник гибели самого дорогого для Амиры человека. Упырь по имени Степан. И тут, как нельзя кстати, несчастная девушка вспомнила недавние слова Убыра о том, что любой из его рабов может быть убит его же огненной плетью.

–

Где же он её прячет? – бормотала себе по нос девушка, тут же принявшись обшаривать на хозяине подземелья одежду. Однако, сколько по ней ни шарила, проверив там не только карманы, но и рукава, и за поясом, и просто за пазухой, ничего найти она не смогла. И вдруг, уже собираясь закончить свои поиски, Амира наткнулась взглядом на покоившуюся у Повелителя упырей на шее тонкую золотую цепочку, на которой висел красивый, выполненный в форме слезы, бриллиантовый кулон. Амира сразу же его узнала! Ведь это его совсем недавно показывал ей хозяин этого жуткого, хоть и переполненного сокровищами, подземелья, говоря, что кулон этот, когда она его наденет, передаст ей часть его могущества!

Поспешив снять с главного упыря переливавшуюся в свете горевших на стенах многочисленных факелов прозрачную бриллиантовую слезу, в следующий миг Амира невольно ею залюбовалась. Положив драгоценность себе на ладонь, она какое-то время не могла отвести глаз от её переливавшихся всеми цветами радуги изящных граней, едва не впадая под действием их невидимых чар в забытье…

И тут она опомнилась. Этого только не хватало! Чего доброго, ещё заставит её как-нибудь сила Убыра, впитавшаяся в этот шикарный бриллиант, оживить своего хозяина! Что же делать? Выбросить этот кулон к чёртовой матери? Но ведь его сила может пригодиться теперь, когда она собиралась, – всё в душе Амиры этого требовало, буквально об этом кричало, – отомстить за смерть своей матери ещё и тому мерзкому упырю Степану. Но что тогда? Рискнуть его надеть? «Была-не была! – подумалось в те секунды Амире. – Ведь говорил же жуткий хозяин этого подземелья, что вся сила камня подчинится мне, как только я его надену! И пусть даже я надену его не тогда, когда этого хотелось ему…»