Антон Костарнов - Сердце вулара

Несколько тонких молний вновь расчертили магические своды, и всеобщему вниманию предстал мощный каменный балкон , на вершине высокой башни. Облаченный в сияющие доспехи воин, вознес гигантский клинок в воздух, и сотрясая им, испустил могучей грудью, боевой клич. Твердыня вокруг словно ожила, бугрясь и передвигаясь, шумя тысячами ног солдат, будто-бы обещая неминуемую гибель тому, кто встанет у нее на пути.

Изображение вновь поплыло и поменялось. Вот одинокий путник, взбирается вверх по холму, кутаясь в широкие полы мантии, пытаясь укрыть лицо, от суровых песчаных ветров. Там в дали, где мерцали огни ставки императора, двигалось гигантских размеров войско, не дожидаясь восхода солнца, выступившее с оружием наготове. Путник спешил, неуклюже запихав шляпу во внутренний карман, боязливо оглядываясь на горизонт, что от края до края был заполнен кровожадными дорами. Процессия двигалась вальяжно и не спеша, словно показывая всем своим видом, колоссальную значимость, а может, что-бы в волю помучить идущего позади зверей, прикованного к седлу человека. Со страхом он глядевшего на высокие пики, которые венчали головы его недавних соратников.

Во главе сего страшного воинства, верхом на самом крупном звере двигался император. И в глазах его была ночь.

Вдруг, под наколдованным мною маревом, среди призрачных картин и редких вспышек раздался гром. Облака суетливо начали сгущаться и стерли все происходящие картины. Я не растерялся и немного подправил заклинание, дабы вновь подсмотреть за грандиозным шествием. Но вместо этого лишь разогнал импровизированные облака, и на сцену вышла красавица луна. Совет магов ахнул. Вот уже несколько десятилетий ,она не появлялась в небесах дора, лишая возможности любоваться своей красотой.

Она светила призрачным холодным светом, таким чарующим и прекрасным, что невозможно было оторвать взгляд. Вдруг, что-то всколыхнулось на ее поверхности, и маленькая сияющая точка, отделившись, направилась прочь. Постепенно, она становилась все ближе, увеличиваясь в размерах, и в скором времени стало возможным различить черты всадника, скользящего в лунном свете.

Ноги его коня защищали латы, одеяния самого всадника являлись чистым светом, и потому практически не различимы. Его сияние становилось все ярче, принося с собой не только холодное мерцание, но и нестерпимый жар. Горячий ветер появился словно по волшебству, и разметал шторы на широких окнах. Приближающая фигура все росла и росла, пока не достигла поистине пугающих размеров. Вот она замахнулась мечом, и по залу разлилось абсолютное пламя, заставляя всех жмуриться, укрываясь руками от волны чистой обжигающей силы.

Я ощутил неладное, и тут же разорвал нить, что питала заклинание. Тучи вновь стали густыми и поглотили мираж. Прогремели далёкие раскаты грома, и на пол замка, на всех находящихся магов и магичек, хлынул дождь.

Прохладные прозрачные капли, стекали по лицам членов совета, длинными стремительными ручейками, тут и там понемногу опомнившиеся маги вскидывали небольшие пологи-зонтики, пытаясь укрыться сколько не от дождя, сколько от недоумения, скользившего в их лицах. Наконец, понемногу люди начали покидать зал тонкой вереницей. Я увидел Лилу, застывшую на мгновение у дверей, которая пыталась всем своим видом дать понять следовать за ней.

–Я и не знал, что вы так хорошо информированы о защитных барьерах Орнинга, мэтр Гильдер-ден,– сказал внезапно появившийся из-за спины Галимах.

– Приятно слышать это от такого уважаемого члена совета как вы!– ответил я. –Смею заметить, мой рекомендатель являлся членом ордена довольно долгое время, что-бы составить представления о защите!

– Вы правы – ответил чуть с усмешкой самозванец.– Но все же это довольно странно для гостя, не находите?

– Нисколько! Вы тоже обладаете весьма обширными познаниями, но как вы имели смелость выразиться ранее: -“ Вы человек новый”

Улыбка Галимаха тут же погасла, а лицо приобрело хищный оскал, моя шутка явно не пришлась ему по вкусу. Он развернулся в сторону стражи, и указывая на лежащего на полу в позе эмбриона пленника, произнес: – Этого в кандалы! Без питья и еды!

–А вам, следует заняться тем, для чего вы сюда прибыли, Гельдер-Ден! А не потешать общество фокусами!

Я слегка кивнул ему, сделав вид, что непременно вниму его словам. Он деланно развернулся и благородной походкой устремился к выходу вместе со своей свитой. Что-то подсказывало, что он не так прост, как ему бы того хотелось, порой сложно скрыть кривые ухабы под молодым снегом. Обернувшись, я устремил свой взор на скрюченного на полу старика, взор не пришлого мага Гильдер-Дена, но взор молодого бога, истинного сына Вулара.

Мужчина едва шевелился, неуклюже двигая затекшими ногами. Его сознание еще не пробудилось, но едкая боль, по-видимому уже терзала его плоть. В глубине меня что-то шевельнулось, и мне стало жаль его, жаль искренне и по настоящему, жаль на столько, насколько не может быть жаль не одному смертному, не способному заглянуть в глубины чужой жизни. Но кто сказал, что это не подвластно тому, в чьих жилах течет кровь богов?

*******

Настроение мое от чего то портилось. То ли увиденные картины так воздействовали на меня, то ли мне захотелось сбросить оковы и вновь ощутить ветер свободы, неизвестно. Но спустя несколько мгновений я уже летел выше самых небес , безжалостно разрезая воздух. Нечто влекло меня туда, где будучи еще рабом, я впервые увидел море. Дор был живым. Огромным, дышащим и чувствующим организмом, способным на любовь и сострадание, на дружбу и ненависть. Но сейчас он чувствовал лишь боль. Каждая клетка моего не осязаемого тела ощущала невыносимые муки древнего титана, словно свои, отзываясь на каждую рану чудовищным эхо. Я немного снизился и решил послушать по лучше, как внезапно появившаяся из ближайшего облака стая птиц , была разметана ураганным ветром родившимся от моего стремительного путешествия.

Внутренне, я радовался любому поводу, дабы отвлечься и не думать об увиденном, что-то неуклонно тревожило меня в том сияющем войне. Густые , ядовито-серые облака понемногу рассеивались, являя моему взору очертания скал и одинокое побережье. Я почувствовал, как мелкие камушки касаются моей новообретенной плоти, это было невероятно приятно. Особенно прохладный бриз, наполняющий мои легкие, пускающий орду мурашек по всему телу. Чудесно ощущать себя живым.

В этой части дора уже наступили сумерки. Не то что бы я забрался так далеко, подобные аномалии знакомы мне с тех пор, как я себя помню. Старики говорили что раньше такого не было, до того как мир стал понемногу затухать. Как давно это было никто не знает, но известно одно, времени осталось мало. Лишь одним богам известно, почему Дор до сих пор жив. Темные воды с шумом бились о вековые скалы, рождая свою собственную песнь. Тишина, воистину прекрасна.