Артем Полярин - В зоне листопада

– Вы меня хорошо слышите?

– Да, – отвечает региональный уже без телефона, – что произошло дома у Юли Ведерниковой?

– Она требовала от меня обратную связь. Угрожала пистолетом.

В дверном замке что-то щелкает и скрежещет.

– Как ты поступил?

– Ушел.

– Молодец. Ты рисковал жизнью ради принципов нашей организации. Когда мы изучим обстоятельства, твоя кандидатура будет предложена на должность супервайзера.

– Спасибо.

–Ты узнал, зачем ей была нужна обратная связь?

– Для кайфу, наверное. Говорила об эксперименте. Еще она связана с бандитами.

– Хорошо. Как же нам открыть дверь? Куда ушел хозяин квартиры? Ты можешь позвонить и попросить, чтобы он тебя открыл?

Петрович подает непонятные знаки. Никон отвечает:

– Сказал, что вернется поздно. Уже звонил. Не берет трубку.

– Глупая ситуация.

Петрович подполз с ноутбуком и показал картинку. Один из безопасников возился у двери. Когда Петрович уполз, Никон встревожено спросил:

– Что вы там делаете с замком?

– Пытаемся открыть своими силами.

– Может быть не надо? Давайте поговорим завтра.

– Нам надо поговорить сегодня.

– Приедет милиция.

– Мы успеем уйти.

– Я так не могу. Это квартира моего…

Замок щелкает. Дверь открывается. К этому времени во всех комнатах лампочки уже выкручены.

– Почему Вы сидите на полу, Никон?

– Болит нога.

– Хорошо. Сидите, если Вам так удобно, – двусмысленно улыбается Говард. – Расскажите, пожалуйста, что Вы нашли у Юлии?

– Ничего.

Безопасники с пистолетами осторожно пробираются мимо Никона вглубь квартиры.

– Дело в том, что мы уже беседовали с ней. Она говорит – Вы забрали у нее одну вещь. Где она?

– Какая еще вещь?

– Такая серая увесистая коробочка.

– Вот эта?

Никон достает из кармана то, что осталось: корпус с аккумулятором. Крышку приклеили первым липким веществом, подвернувшимся под руку – медом.

– Похожа, – кивает Говард, беря в руку. – Ответьте, пожалуйста, на еще один вопрос. Что случилось с вашим коином?

– Ничего, – мотает головой Никон.

– Он врет!

Никон пытается понять, кого обвиняет во лжи человек с пистолетом. Его или индивидуальный корректор. Выжидающе молчит. Говард повторяет вопрос настойчивее:

– Откройте же мне этот секрет! Почему Ваш коин врет?

Никон напрягается, ища путь решения проблемы с наименьшими потерями.

– Сломался?

– Нет. Результат самодиагностики в норме. Он, просто, начал врать после того, как Вы побывали в коме.

– А скажите мне, пожалуйста, – разозлился Никон, – почему я побывал в коме?

– Это вы скажите, почему ничего об этом не сообщили?

– Не успел! Заработался со всей этой хренью! Это ваша обязанность следить за балансом, перешел Никон на гневный крик. – И за безопасностью сотрудников!

– Никон, Вы задержаны по подозрению во взломе оборудования корпорации Мнемонет, – заявляет Говард.

В глубине квартиры раздаются выстрелы и крики. Говард становится в проходе, стараясь держать в поле зрения всю перспективу. Напряженная тишина длится вечность.

– Макс! – обеспокоенно кричит в проем двери, – Остин!

Тишина. Лишь еле слышимое зловещее шуршание раздается из-за угла, словно предупреждая: ходить туда не стоит. Говард машет из коридора Никону пистолетом.

– Осторожно встаешь, обуваешься, берешь куртку, выходишь. Понял?

Никон медлит. Статус задержанного ему не по душе.

– Быстрее!

Никон выполняет требование, идет по гулкому, плохо освещенному, коридору вслед за пятящимся Говардом. Выходят на улицу. Говард спешит к машине, подгоняя Никона. Все происходит стремительно. Пуля, выпущенная из окна, впивается Говарду в правое бедро. Тот падает на бок у самой машины. Пытается прицелиться в сторону стрелявшего. Никон, оббежав машину, ногой выбивает пистолет.

– Ты что творишь!? – кричит Говард.

– Это вы что творите!? Зачем вам эта коробочка?! Как вы связаны с бандитами?

– Не лезь, куда не надо! Твое дело психам сопли вытирать. Вот сиди и работай, пока не уволили.

Никон поднимает пистолет. Крупный, угловатый, но легкий Глок, таящий в себе более десятка смертей, удобно ложится в руку. Вселяет сиюминутную уверенность.

– Эй, осторожно, он без предохранителя, – уже вежливее кричит Говард.

Никон ощущает происходящее, словно в замедленном черно-белом кино. Целится в регионального. С надрывом спрашивает.

– Кто убил Мартина?

Говард молчит. Почему-то попав в родную стихию, намокнув в луже, крокодил не кажется теперь таким опасным. Лоск и строгость смыло простой водой. Взгляд уже не такой холодный. В голосе и движениях можно прочесть следы страха.

– Ну, быстрее. Сейчас вторую ногу прострелю.

Нокон целится, держа пистолет двумя руками. Неужели он сейчас действительно способен на это?

– Идиот! Тебе конец! – ругается зло и раздраженно. -Мартин сам себя убил. Так же, как и ты.

Влажную ночную тишь режет далекая сирена.

– Лови флешку и вали! – кричит следователь из окна, – и аккумулятор из телефона вытащи!

На мокрый, переливающийся в тусклом свете асфальт, как в замедленном кино, падает стальная пластинка на шнурке. Никон подбирает ее и спешит скрыться за углом.

– Далеко не уйдешь! Коин всегда на связи, – рычит крокодил вслед из-за укрытия.

Никону плевать. Бег сейчас является смыслом его жизни. Думать будет потом. Пройдя четыре двора, чувствует, как ноги подкашиваются, теряют жесткость, а в голове рассыпаются сотни черных звездочек, поднявшихся откуда-то из груди. По влажной и холодной стене сползает вниз. Мир, в котором люди неожиданно удивляют друг друга, отдаляется за смутный горизонт сознания.

– Давай быстрее. Смотри за угол.

– Никого нет.

– Переписала? Что ты там возишься?

– Не могу сосредоточиться. Дождь мешает.

– Давай я.

– Готово.

– Бежим.

Глава 29.

Пешеход брел под мелким, словно повисшем в воздухе, дождем осторожно и, оттого, медленно. Так ходят люди, которые устали или которым идти некуда. В этом случае было справедливо и первое и второе.

Город снова казался каким-то чужим и незнакомым. Темные пыльные витрины когда-то роскошных дорогих магазинов. Обшарпанные фасады домов. Удивительная серость многочисленных, проплывающих мимо лиц, не столько пугала, сколько вгоняла в тоску.

Никон не мог пойти в метро, боясь камер распознающих лица. Домой не шел потому, что там его, наверняка, ждут бандиты или безопасники. Размышления о том, можно ли переночевать у друзей или бывших девушек текли одновременно вяло и хаотично. Близкие друзья тоже могли быть под наблюдением. У службы безопасности Мнемонета хватило бы ресурсов контролировать и двадцать квартир с телефонами их хозяев. Знакомых, с которыми давно не общался, наверняка, нет в списке потенциальных гостеприимцев. Но идти вот так – с пустыми руками и в не лучшем виде, Никону было стыдно. Объяснять, что ты – преступник, за которым охотятся сильные града сего, тоже можно не всем. Бывшие девушки тоже могли не понять наглого гостя. Тем более, если уже обзавелись семьей. На вокзал идти нельзя. На машине ехать нельзя. Банковской картой пользоваться нельзя.