Артем Полярин - В зоне листопада

Уделить побольше внимания Вите, синяя рука которого отправила в мир иной не менее двадцати семи человек, попросил начальник тюрьмы. Даже не попросил – распорядился, доступно объяснив, что может существенно изменить жизнь Никона как в лучшую, так и худшую сторону. Действительно мог. Зона – удельное княжество, в котором безраздельно, при любых режимах, правит один князь. Сюда согнали всех, кому даже подключение к пенитенциарному сектору Мнемонета никак не помогло. Абсолютно необучаемых психопатов.

Грубый эпитет? А как можно назвать человека, который теряет сознание при любой попытке совершить противоправное действие и все равно его совершает? Неоднократно убедившись, что не сможет убежать, отбирает на улице сумочки у дам и без того обеспокоенных унылым бытием. Зная, что не сможет довести дело до конца, пытается кого-то ограбить, изнасиловать или даже убить. Написать на стене лозунг, призывающий к смене действующего правительства или закрытию Мнемонета. Многократно и безуспешно, каждый раз рискуя жизнью, пытается удалить оборудование Мнемонета из своего измученного организма.

Дурак из двух угроз выбирает, на его взгляд, меньшую. Никон согласился помочь. Теперь, раз в неделю, вынужден общаться с человеком, в котором, казалось, поселился сам сатана. Мотив начальника оказался тривиальным до безобразия и старым как мир. Витя, после успешного ограбления нескольких отделений банков, повздорил с подельниками. Избавившись от них, спрятал награбленное в какой-то дыре. Вскоре после этого был арестован при содействии одной особы легкого поведения. Вину свою признал. Но, где лежат сокровища, сообщить отказался, объяснив это простым и безотказным словом, известным всем еще с детского садика – забыл. Не хрен по голове бить при задержании. Суд прошел быстро. Все очевидно. И вот уже около года богатый клад снился главному в тюрьме каждую неделю. Каждую неделю он интересовался у Никона, что там нового. И каждый раз нужно было придумывать отчет о проделанной работе. Снабжать историю свежими подробностями.

Это оказалось тяжело. Энграммы, которые удалось заполучить «на всякий случай», были вместилищем многочисленных и необычных, часто даже ужасных приключений, редко привязанных к каким-либо датам. Кровавые сцены боевых действий и школьных драк чередовались с пьянками и развратом. Ужасные скелеты, покрытые паутиной, в просторном, сумрачном и пыльном шкафу бессознательного. Никон все время удивлялся, как эта нервная система вообще может выдерживать такой накал страстей. Как-то выносила. Человек привыкает ко всему. То, что одному кажется трагедией, для другого может быть рядовым малозначимым событием. Витино предупреждение запоздало. Никон многое уже знал о не таких уж и простых, как заявлено автором, мыслях. Психика переносила такое знание действительно весьма тяжко. После нескольких недель работы, заметил, что хуже спит. В снах, в преобразованной форме, появились некоторые события из закутков чужой памяти.

Энграмма Виктора № 1

«Дышать тяжело. И приятно. Воздух охлаждает разгоряченные легкие. Автомат тяжелит плечо. Залечь бы – да рано. Не далеко еще ушел. Надо бежать. Выстрел? Ложись! Меси грязь коленями и локтями! Грязь тоже приятно холодит. Вся жизнь – грязь. Грязного меня хуже видно в грязи. Надо всему вываляться. Кто там скачет меж кустов? Идиот! С какого детского сада тебя такого выпустили? Стрелял в меня, а теперь прется напролом. Думаешь, что попал? Ошибаешься! В Витю не попадешь! А твоя упитанная башка дурья у меня на мушке. Дырявить или не дырявить – вот в чем вопрос? Из детского сада. Жалко идиота. Мамка, небось, плачет дома. Интересно: мой, таким же будет? Если без отца – точно, таким и вырастет. Зачем миру два идиота вместо двух умных? Незачем. И лежать здесь некогда. А вон и второй лезет. Ладно. В броник стрелять не резон. В плече – фигня. Извини старушка, не дождешься ты своего дурака домой. Бах! Готов. Второй залег. Видать – поумнее. Лениво вставать из этой мягкой грязи. Неужто ль к земле уже тянет? Нет. Рано. Надо бежать. Тяжело теперь в грязи-то. Ничего, через десяток миль отмоюсь»

Энграмма Виктора № 2

«Давай, Миха, бей! В морду бей кулачком своим дистрофичным! Промазал. Кто ж так бьет!? Я ж тебя не так учил! С подлянкой надо. С обманом. Чтобы не понял вообще, откуда тычка прилетела. А этот громила наседает. Дуется, краснеет и наседает. Не реви! Кровяху вытер с брови и вперед! Я в твои годы таких по траве размазывал. Надо скоростью и неожиданным напором давить. А ты слюни развозишь. Куда назад пошел? Ты что, не мой сын!? Не Викторович? Стой зверенышь! Обходи слева! Слева, я сказал! Да, под руку ныряй! Вот, молодец! В бровь. Глуши второй раз в ухо! Эх, опять промазал. Ну, громила зато почти плачет. Юшка пошла. Ага, один – ноль в нашу пользу! Эй, тетка, не порть бокс. Пусть пацаны сами решают. Да сама ты дура! Че лезешь? Да что мне муж твой? Щас будет так же юшкой умываться. Иди на хрен со своей милицией! Затеяла тут меня пугать. А может тебе интиму хочется? Чего покраснела? Муж уже не радует? К соседу тут средь бела дня пристает! Я к тебе вечером загляну. Жди!»

Энграмма Виктора № 3

«Братец, огня не жалей. В кружку лей! Сыро нынче и тоска на корыте вашем. Ветер северный! Звезд не меряно! Волны хлещут о серый борт! После кружечки, все наивно поверили, что мы отправляемся в порт! Ах-ха-ха! Ох, согрело душонку. Надо еще поставить. Пусть бродит. Че, пошли рыбу ловить? Да никто не свалится, капитан. Не бзди! Все тверезые, как стеееклыышка. Глубже прожектор суй. На херен нам эти волны прозрачные и красивые? Что ты поверху светишь. Чаек что ли ловишь!? В пену их! Ниже давай, фантазер! Ага, смотри! Первая камбала пошла. Вишь, как блестит!? Давай сачком! Тянись – не свалишься! Да лови ты ее. Вот, на хрена в море плуг?!! Отойди, дай я! Рыбаки хреновы. Ни хрена поймать не могут. Вот! Ловись камбалююшка – плоское брюшко!! Чуть еще…Аааааааа. Епта! Фууух! Холодно и темно и тихо. Как в могиле. Вот какое оно – небытиеее!!! Веееечный холод и темнота. Так и охота раствориться! Уснуть здесь вечным сном. Что ты там светишь сверху? Дай в пустоте побыть. Сапоги на дно тянут. Тянут вниз. Иду ко дну. Эх, капитан, мудила, плакать будет. Надо всплывать»

Энграмма Виктора № 4

«Чего сопли распустила, дура? Достала ты уже своим горем! Мне что теперь на слезы твои крокодильи каждый вечер смотреть? Хочешь, чтобы и у меня горе было? Я так с этим горем начну бороться, что тут у всех соседей горе начнется. Ха-ха. А самогон у бабы Люси кончится. Все, сама виновата! Мне хватит. Допивай, давай, успокоительное – и в кровать! Что-то и спать с такой сопливой и не хочется. Ух, горячая какая. От горя и горькой. Огонь прямо. Да-вай по-дру-го-му! По-дру-го-му! Поворачивайся! Ох. Блин. Ааааа. Да не стони так сильно, соседей разбудишь! Ух. Будут потом бабки гадать – лупил я тебя тут ночью или лизал! Довольна?! Даже очень… Ты смотри, чудеса какие. Уже и не рыдает. И сопли кончились. Больше и не плач, белочка, все хорошо будет. Рыбка ты моя мокрая. Да не отпущу, не отпущу. Спи спокойно. Витя тебя крепко держать будет. Так тебя уже никто не прижмет»