Артем Полярин - В зоне листопада

Никону тут же вспомнились заблудшие философы из монастыря с их замысловатыми рассуждениями о жизни, смерти и предопределении. Что бы они сказали теперь, видя едкого собеседника в главной роли универсальной трагедии всех времен и народов под названием казнь? Неужели о такой вот смерти, еще в момент рождения было известно великим сценаристам вселенной?

Крин начал поднимать пистолет-автомат. Рука его была уже не такой твердой. Отчитывая последние вдохи, Никон все повторял по кругу, в полголоса, единственное усвоенное в монастыре, заклинание:

– Sanctus Deus, Sanctus fortis, Sanctus immortalis, miserere nobis!

Федор, почему-то, все время напевал его во время работы. Оно так въелось в мозг, что теперь, в минуты наивысшей опасности и напряжения, само завертелось в мыслях и на языке. Дверь распахнулась от удара ноги. Вошедший, быстро оглядевшись, заметил начитывающего Никона.

– О, псих! Здарова! Тебя тоже в эту компанию неудачников определили. Как оно? Жилки трясутся? Жизненкой своей, небось, и не рисковал ни разу?

Заметив Крина с автоматом, Виктор заспешил:

– Эй! Мне с этим психом потолковать надо!

– Не мешай! – отмахнулся Крин.

– Он должен мне по самое нимогу! Пусть должок сначала отдаст. Потом делайте что хотите.

– Ты чего, Витя, в нашу работу лезешь! – возмутился Болт. – Ты вообще туннели пробивать должен.

– Тебе я ничего не должен, – огрызнулся Витя. – А, вот, если он мне по твоей вине должок не отдаст, ты мне будешь должен. Потом не говори, что не знал. Понял?

Пользуясь интервалом для размышлений о сложной структуре долговых обязательств, Витя оттащил Никона в сторону. Шепотом зачастил:

– Ну что псих, говори где бабло мое зарыто!

– Я не знаю.

– Говори, сука, а то щас сам мозги твои пустые по стене размажу.

В подтверждение намерений передернул затвор автомата.

– Да не знаю я ничего! – возмутился Никон.

Витя уткнул ствол прямо в лоб. А ведь это страшно, когда холодная железяка, из которой вылетают горячие и быстрые шарики, трет тебе переносицу.

– Считаю до трех!

– Эй, Витя, ты б хоть перед камерой долги свои выбивал, – раздраженно проорал Болт. – Два дела сделаешь.

Витя, согласившись, опять вытолкал Никона в кадр. Тот, чувствуя что времени мало, надрывно заспешил:

– Да у тебя в голове такая свалка, что хрен разберешься. Не нашел я ничего!

– Не ори! – прикрикнул Витя.

– А сам-то ты что, тоже не помнишь?

– А ты угадай, – заржал Витя. – Ладно, поживи пока.

Энергично размахивая автоматом, обратился к публике:

– Вы башкой тут думаете? Коины вам кто доставать будет? Косяк, гвоздем и дрожащими пальчиками? Этому еще работы непочатый край, а вы его в расход. Других психов из Мнемонета у нас нету.

Крин уставился на Болта, ожидая решения. Затянувшуюся паузу прервал голос из внешнего мира. Уже другой. Бодрый и жесткий.

– Стойте! Больше не надо никого убивать! Продукты отгружаем. Готовы к переговорам об автономии. Повторяю. Основным условием является сохранение жизни и безопасности. А так же равномерное распределение снабжения.

Глава 14.

Завывает жестокая вьюга,

Мутит окна седой мороз,

Если жизнь надломилась друга –

Не жалей ты печальных слез.

Вмиг омоют с души коросту,

Обезумевшей с юных лет.

И откроется к сердцу доступ,

И прольется небесный свет.

Петр Ниденко, статья 117.

Подземные коридоры между корпусами, на которые садились коптеры, были разблокированы сразу. Другие корпуса пришлось штурмовать. Охрана быстро ушла, получив приказ извне. Удерживать остатки корпусов проблематично хотя бы потому, что зеков надо чем-то кормить. А сделать это, в сложившихся обстоятельствах, невозможно. Слушать же стервозные голодные вопли – выше сил самого равнодушного стражника.

После того, как первый ажиотаж спал и новое, свободное от электронного и физического контроля общество получило в свое распоряжение необходимые ресурсы, запустились закономерные процессы самоорганизации. Трехтысячному населению Цитадели для выживания был необходим порядок, равномерное и справедливое распределение материальных благ. Некоторым активным, сильным и рискованным понадобилась власть, побольше еды и женщины.

Очередная попытка построить демократию, как обычно, привела к разделению населения на демос и кратос. Со всеми полагающимися последствиями.

В каждом корпусе назначили администрацию. По уже сложившейся за десятилетия схеме, места в совете распределялись путем голосования. Каждый избранный в совет, кроме права избирать гетьмана или генерального секретаря, кому как угодно – от названия суть не меняется – получил обязанности руководящего поста. Когда окончательно дифференцировались службы и ведомства, был объявлен добор на вакантные служебные должности. Перевыборы на том же голосовании решили проводить на первых порах раз в месяц, пока все не устаканится.

Свободная зона обзавелась службами, которые сразу же громко назвали министерствами. Министерства связи и промышленности, внешних и внутренних дел, снабжения, здравоохранения, культуры – быстро пополнили свои ряды необходимыми специалистами и приступили к работе. На первых порах идея свободного и справедливого общества, вбитая за долгие годы пропаганды, зажгла изголодавшиеся сердца. Все старались как можно с большей отдачей отработать дополнительный хлеб.

Очень быстро произошло разделение групп по культурному, идеологическому признаку. И во времена режима надзирателей, в камеры старались селить с учетом личностных особенностей. Сектанты жили преимущественно с сектантами. Граждане с нетрадиционной сексуальной ориентацией – с себе подобными. Националисты и маниакальные приверженцы других идеологий разных толков – отдельно. Воры и бандиты – отдельно. Только совсем неадекватных маньяков расселяли в разные камеры – хоть как-то стабилизировать их в организованных сообществах. Распределением по комнатам занималась экспертная система Мнемонета. Это было обязательной частью программы реабилитации.

Никону показалось очень интересным, что в определенных министерствах оказывались люди с определенными особенностями. Тут уже Мнемонет не участвовал. Все развивалось естественно и непринужденно. Так, почти все гей-сообщество подалось в министерство культуры. В его же подчинении оказался и моментально возникший в женском корпусе большой дом терпимости. Наиболее важное и влиятельное министерство – внутренних и внешних дел держалось на бандитах. Министерство снабжения пополнило свои ряды преимущественно из воров и других, к материальным ценностям неравнодушных.

Никона забрали в министерство здравоохранения. Технари из министерства связи и промышленности сообщили, что серые коробочки, растыканные по стенам, глушат сигнал коинов. Именно поэтому все так легко и вышло. В корпусах, где коробочек не было, всех быстро выключили. Потом, конечно, включили потому, что дольше, чем на несколько часов – нельзя. Могут быть необратимые последствия. Перед Никоном поставили одну задачу – найти способ безопасного удаления коина.