Артем Полярин - В зоне листопада

Королеву поверг Никон. Схватка была суровой и напряженной. Ставки большими – десять литров сахара, пять пачек сигарет и литр самогона с каждой стороны. Взбудораженные болельщики столпились за спинами игроков. Против Никона играл Тема Верин – очкастый дрыщ из двадцать четвертой камеры, которому прочили право отстаивать честь корпуса на турнире Свободой Зоны.

Почему Тема дрожащей рукой поставил ферзя именно на эту клетку? Почему, как только оторвал руку, Никон моментально подловил королеву вилкой и в следующем ходу нагло уничтожил? Вероятнее всего, у Темы была стратегия. Вероятнее всего, он вел дело к неожиданному мату. Он был способен на совершенно оригинальные и очень сильные комбинации. Он даже надрывно пытался перекричать свою группу поддержки, когда та высказывала возмущение происходящим, быстро перерастающее в праведный, ищущий отмщения гнев. Не получилось. Двигать деревянные фигуры по доске – одно, а объяснить вечно голодным людям: почему с доски ушла королева ценой в десять литров сахара – другое. Одним из самых активных в этой страшной толпе оказался дядя Горя.

– Ты, тварь мнемонетовская, ферзя верни!

– Он руку еще не оторвал!

Никон бы и рад вернуть ферзя. Теперь, он даже и проигрышу бы радовался. Да у него тоже были болельщики. Для них этот ферзь тоже оценивался в литрах сахара. И некорректное поведение оппозиционной группы тоже вызывало у них раздражение и гнев.

– Горя, иди в пень! Не хрен было ставить!

– Ты кого послал, Саня!? За слова теперь мне ответишь!

– И отвечу! Тебе, Даня, точно отвечу! Ха-ха.

– И ответишь, чмо!

Горя все больше переходил на личности:

– Да кто вообще пустил эту шестерку буржуйскую в турнир? Он над нами тут месяц назад эксперименты ставил, а теперь в полуфинале за наш сахарок режется!

– Горя, смирись с утратой, – пытался доораться кто-то из религиозных меньшинств.

Сигналом к переходу от слов к драке стала связанная в узел мокрая тряпка грязно-желтого цвета, метко прилетевшая в доску откуда-то из задних рядов.

Глава 15.

Тревожный сон то и дело прерывали шумы, доносящиеся то с подметаемой пургой улицы, то из копошащихся ночной жизнью коридоров. Только Никон погружался в спасительную дремоту, как очередной неожиданный звук вырывал его из уютного утешающего сна. Один раз, все же, удалось провалиться под поверхность ощущений. Достичь необходимой глубины. Заснуть настолько, чтобы достичь парадоксальной фазы.

Как часто уже бывало, в последнее время, к Никону подошел мальчик. Первый класс, не более. Подошел и уставился своими большими серыми глазами. Открыл рот, пытаясь, что-то сказать. Никон ничего не расслышал. Сам, беззвучно переспросил: «что?». Мальчик повторил фразу. Движения губ были те же. Никон разобрал отдельные звуки, но в слова они никак не клеились. Спросил еще раз: «что ты говоришь?» Мальчик повторил фразу. Опять показалось, что он повторял одно и то же, словно в записи. Те же движения губ, глаз, щек, головы. Никон внимательно всмотрелся в артикуляцию, пытаясь прочитать по губам. Что-то казалось, но опять же, не достигало уровня понятных слов. Лишь одно сложилось из звуков и хорошо легло на картинку. Этим словом оказалось «беги».

Тревожные звуки, несущие в себе менее значимую информацию, опять вырвали сознание на поверхность ощущений. Никон, ворочаясь в вязкой полудреме, опять проклял суетных соседей. После драки, бардака и сумятицы хотелось тишины и покоя. Но в зоне царило беспокойство.

– Эй, псих, как сидится в Свободной Зоне?

Никон не сразу разобрал голос и слова. Когда же опознал в интересующемся Витю, вяло ответил:

– Больше лежится, чем сидится.

– Жопа больше болит или ребра? Ха-ха.

– Душа.

Голос из-за запертой двери стал громче.

– Ха-ха, у психа, душа болит. Сапожник без сапог.

– Поиздеваться пришел?

– Поиздеваются над тобой завтра. Слушок прошел, что какой-то шнырь снаружи бабла подкинул. Болту теперь выгодно думать, что это ты Горю прирезал. Требует твою голову. Он был его человек. Теперь над тобой есть кому поиздеваться.

– Успокоил.

– Я тебя не успокаивать пришел. На волю пойдешь? С головой. Ха-ха.

– Пойду.

– Ну, тогда выходи.

Тихо щелкнул ключ – дверь открылась. Витя вплотную приблизился к Никоновым глазам на втором ярусе своими колючками. Зашептал:

– Только два условия. Ты вытащишь коин у меня и у Михи. И поможешь вспомнить, где я хабар приныкал. Идет?

– А машинку подождать – не судьба?

– Не дадут нам машинку. Мы тут навечно.

Никон хотел было потребовать каких-то гарантий, что после этого он останется живым. Но решил – это пустая трата времени. Обещаниям здесь грош цена. Деваться то все равно некуда.

Оборудование для чтения энграмм находилось в лазарете. Министру здравоохранения Свободной зоны – опальному бывшему начальнику управления здравоохранения Города, оказалось абсолютно по барабану, где должен сидеть Никон. Пустил без проблем. На что рассчитывал Витя, в энграммах которого не смогли найти нужную информацию за год, теперь, было непонятно. Но, что поделаешь? Предпринимать что-то надо.

Витя завалился в уже привычное кресло. Сам натянул на череп серебристую облегающую шапочку с загадочным логотипом Мнемонета. Даже правильно натянул. Закрыл глаза. Никон запустил чтение.

– Все, – открыл глаза Витя через пятнадцать минут.

– Что все!? – удивился Никон.

– Теперь должно быть видно.

– С чего ты взял?

– Некогда разбираться. Я хотел вспомнить. Копируй вон на планшет, пока. А я Миху приведу.

Коин – такая сложная дрянь, что просто так ее не вытащишь. Со стороны – гибкое и упругое, широкое серое колечко, плотно обвивающее сосуд. Казалось бы: разогни – и вытаскивай. А – нифига! Из этого колечка в сосуд проросли тысячи тоненьких ворсинок – щупалец. На них все приборы: Манипуляторы, захватывающие и разбирающие клетки. Сотни анализаторов. Фабрики по производству молекул.

И одевают это колечко куда попало. Кому на сосуд в руке. Кому в ноге. Некоторые, но редко, даже, носят в животе или на шее. У подключенных к пенитенциарному сектору их может быть до пяти штук. В зависимости от массы тела и свойств нервной системы.

Вытащить это колечко человеку с колечком очень сложно. Потому, что все они между собой обмениваются информацией. Даже без подключения к серверу. Вот, один коин, вдруг, потерял контакт с кровью. Его кто-то трогает. А коин другого человека рядом кричит о сосредоточении и концентрации, напряженной работе. Этого достаточно, чтобы погасить всех участников операции и вызвать специальную службу.

Для обрыва связи решили использовать один из глушителей со стены. Никон обмотал оба предплечья, в которых, как он знал было по коину, фольгой. В нагрудный карман робы положил серую коробочку. У Вити коины были тоже в предплечьях и один в ноге. Всего: три штуки. Плюс, микросхема общегражданского паспорта под кожей правого запястья. Министр здравоохранения вызвался помочь – врач всетаки.