Оак Баррель - Десять поворотов дороги

На специальной подставке висели совершенно новые чулки, панталоны и сюртук. Кое-какие мелочи, которые он оставил в карманах прежнего, лежали рядом на специальном покрытом шагреневым лоскутом подносе.

«Тут и зубочистки не спрячешь», – подосадовал не выспавшийся Кир и с обреченным видом пошел умываться в сопровождении троих слуг, охранника и костюмерши.

***

Зал был огромным. По сравнению с этим тот, что принял его вчера, казался чуланом для швабр. Такое пространство просто не могло быть внутри чего-то. Под ребристым куполом легко бы разместился собор и еще осталось место для рынка. И тем не менее он был почти полон.

«Неужели в городе столько знати?» – пронеслось в голове у Кира. Он все больше привыкал говорить про себя. Кажется, за всю жизнь он столько не рассуждал молча, как в эти неполные два дня.

Более широкие кресла в центральной части были вырезаны прямоугольником из общей массы и пустовали. На проведенной кем-то границе стояли неприметные парни в черной одежде, под которой угадывалось оружие. Жилистые, подвижные и цепкие, не раскормленные, как низкосортные вышибалы, – настоящие убийцы. Телохранители действительно важных персон, которые могут себе позволить небольшую собственную армию. А возможно, и свой полевой суд.

«Значит, все-таки не так много», – сделал он вывод и задернул штору.

– Старый правитель… не Ганглий – тот, что был до него – Рукк Неважнец, всегда приходил заранее и так вот подсматривал, что творится в Народном зале.

Кир мгновенно развернулся всем телом, чуть не вскрикнув от неожиданности. Перед ним стоял сутулый старик в надушенном парике до плеч. Причем духи эти, вероятно, делали из дохлых котов, стараясь подчеркнуть запах оригинала.

– Вы?..

– Датт Нетт. Хранитель печати, – отрекомендовался тот скрипучим голосом, пристально глядя на Кира.

На вид ему было лет двести, сто из которых его сушили в специальной камере, где, вероятно, иссушают по капле само время. На груди у старика висела цепь с золотым пеналом, украшенным бриллиантовым треугольником. Ладони прятались в складках приподнятой с боков мантии… О боги! Он стоял, засунув руки в карманы брюк – словно мальчишка в маске древнего истукана! Из-под тяжелых складок мантии выглядывали зеленые штаны в жилку.

– Не дрейфь! Не ты первый, не ты последний, – хранитель печати чиркнул спичкой о перила. – И не переоценивай себя – этой страной может править даже индюк, если к нему приставить толкового секретаря. Такой опыт, уж ты мне верь, есть – хоть греби лопатой. А Кривв толковый парень, не сомневайся. Кивай, маши руками и не блюй с перепоя на послов, чтобы не развязать очередную войну. Ни-ни с их женами – пусть пропадают с этими снулыми засранцами, – представил свою трактовку внешнеполитических приоритетов Датт Нетт. – Ну, ладно, иди уже… Пора становиться главным в этом лягушатнике. Отдышись, выпей сладкого чаю и выходи последним, когда все соберутся. Дай себя подождать. И не забудь отлить, перерыв не скоро.

Мало сказать, что Кир был озадачен таким напутствием. К тому же теперь он как-никак правитель Кварты, и последнее слово… Если честно, ему просто необходимо было что-нибудь сказать, чтобы почувствовать почву под ногами, которые и так последние дни болтались в воздухе безо всякой опоры. В иные минуты он был уверен, что рехнулся. Сейчас была одна из таких ярких незабываемых минут.

Прислушавшись к своим разбегающимся мыслям, нервно хохотнув для приличия, Кир выдал первую попавшуюся фразу, за завесой которой просто хотел сбежать:

– Ты говоришь так, хранитель, словно примирился со всеми богами…

На которую, к своему удивлению, получил весьма конкретный ответ, который только добавил тумана в голове:

– Кто я такой, чтобы мириться с богами или нет? Люди склонны преувеличивать свою значимость, и это многое портит, – старик глубоко затянулся черной короткой сигаретой. – Я примирился с вестью о них. Гораздо проще принять чье-то эхо, чем сам источник. Не рассчитываю на большее и другим не советую раскатывать до горизонта губу. На этом все о богах – с вашего позволения, правитель. Когда нужно будет поговорить о законах, вы знаете, как меня зовут. Кривв все устроит.

Хранитель печати, не прощаясь, развернулся на каблуках начищенных туфель и скрылся где-то в глубине здания, оставив почти визуально ощутимый запах.

***

В конце концов официальная часть закончилась, перейдя в полуофициальную (максимум, на что мог рассчитывать правитель, появление которого даже в огуречной теплице делала ее объектом государственных интересов). Кир чувствовал себя муравьем, всюду таскающим за собой здоровенный герб Кварты вдесятеро тяжелее своего веса, который старательно начищают и устанавливают, где бы он с ним ни остановился. Его ни на минуту не оставляли одного, будто имели дело с капризным и властительным инвалидом, каждый шаг которого нужно было предупредить. Ради интереса он уединился на несколько минут в туалете, но, выйдя из него, тут же нос к носу столкнулся с двумя ожидавшими распоряжений подданными, за спинами которых стоял третий, присматривавший за ними во все глаза. Если бы он подал кому-то руку, не исключено, цепочка рукопожатий закончилась бы где-нибудь в горах Севера, а то и в соседнем государстве.

Как оказалось, далеко не все, кто сидел в привилегированном секторе большого зала, входили в кружок избранных, проследовавших за ним после торжества. Власть в этом смысле напоминала матрешку, в центре которой находится правитель Кварты… Хотя наверняка имелись и варианты. По какой-то причине Кир смутно догадывался об этом, что делает ему честь.

Очень скоро, ведомый своей разношерстной паствой, Кир оказался в относительно небольшой роскошно обставленной комнате, уставленной ломящимися от деликатесов столами, к которым никто не спешил притронуться. Отглаженные официанты напряглись от пяток до затылка, следя за каждым его движением. Для эксперимента Кир кивнул одному из них – трое чуть не столкнулись лбами, желая немедленно услужить.

Что делать дальше было совершенно неясно. Он невольно вспомнил семейный ужин у Встрясса Громма и едва не погрузился в размышления, но перед его носом вдруг возникла коренастая фигура в черном – благоухающий дорогим парфюмом плотный мужчина с широким лицом, без ощутимого перехода соединенным с массивной грудью. Его напомаженные, спадающие до плеч волосы отливали тусклым золотом.

– Позвольте представиться: Скокк Гнидт, почетный церемониймейстер двора, куратор сценических искусств, – отрекомендовался он, не дожидаясь, пока это сделает секретарь. – Как вам известно, господин правитель, двора уже нет, однако ряд символических должностей еще в силе. Если пожелаете, могу сыграть «подъем» на рожке. Ха-ха!