Станислав Далецкий - Жизнь в эпоху перемен. Книга первая

– В школе же сосредоточься на овладении письмом, которому я тебя не учил, чтобы не сбить тебе руку неправильным обучением. Арифметике я тебя буду учить и дальше и не хуже вашего учителя. Хорошо писать ты должен научиться на уроках чистописания, а грамотно писать обучишься на уроках русского языка. Обучишься письму и мы с тобой будем заниматься немецким языком, что пригодится тебе в последующем учении в гимназии или училище, – закончил отец.

Тем временем Фрося собрала на веранде праздничный обед по случаю начала Ваниного учения в школе. К обеду вышла и мать – Пелагея Ивановна, почувствовавшая себя лучше в этот погожий осенний день. Отец выпил рюмку-другую водки, мать откушала вишнёвой наливки, стопку которой приняла и Фрося, отчего раскраснелась и похорошела так, что Пётр Фролович, выпив рюмку и взглянув на Фросю крякнул и вытер усы, подкрутив их вверх, как бывало на офицерских собраниях в пору службы воинской в артиллерийском полку.

Мать вскоре ушла, сославшись на усталость. Ваня пошёл в комнату и начал разбирать свой ранец. Поскольку учебники и книги не пригодились, он выложил их и положил взамен книгу, что читал дома, чтобы показать соседу Савве и учителю для одобрения. Закончив дела, он поспешил в уборную, ибо терпеть нужду дальше не было сил.

Возвращаясь из уборной, он услышал тихие стоны, доносившиеся из дровяного сарая, где на лето Фрося устроила себе постель. Ваня отыскал в доске сарая щёлку от выпавшего сучка и заглянул внутрь одним глазом. Фрося лежала навзничь на своей постели с обнажёнными ногами, а на ней был его отец, который мял Фросю и двигался, как будто хотел вдавить Фросю в старую перину, служившую ей постелью. Фрося издавала тихие стоны, но без страха и боли и с улыбкой на раскрасневшемся лице, едва видимом из-под головы отца. Вдруг она слабо вскрикнула и, обхватив отца руками, вскинула ноги вверх и дернувшись несколько раз затихла, как и отец, переставший двигаться. Они полежали немного молча, потом отец поцеловал Фросю прямо в губы и сполз на постели к стенке сарая, подтягивая портки.

Ваня уже знал достаточно от своих друзей о забавах взрослых и знал, как это называется плохим словом, которое нельзя произносить вслух при взрослых людях, но впервые видел так наяву близость между мужчиной и женщиной, от которой рождаются дети, и увиденное неприятно поразило мальчика. Но почему отец занимается этим с Фросей без разрешения матери, недоумевал Ваня, отходя от сарая и потихоньку пробираясь в дом, чтобы те, в сарае, не услышали его шагов, и отец не уличил его в подглядывании.

Впрочем, рассудил Ваня, мать болеет, это дело взрослых и не след ему вмешиваться к ним с вопросами. Вернувшись в комнату, он быстро переоделся в привычную рубаху, но одел еще и портки, потому что вечером становилось прохладно. Обул он и старые ботинки, которые еле-еле налезли ему на выросшие за лето ноги и так выбежал во двор, намереваясь сбегать в деревню к приятелям и рассказать им о школе. Федю и Егорку их отцы решили не отдавать в этот год в школу: может на следующий год, а может и никогда.

Во дворе Фрося, как ни в чём не бывало, хлопотала за ужин, а Пётр Фролович сидел на веранде, пил чай и читал старую газету. Как будто не он только что мял Фросю и кряхтел над ней, словно нёс что-то тяжёлое.

– Ты куда это Ванюшка собрался, – ласково спросил отец, отложив газету в сторону и прихлёбывая горячий чай.

– Сбегаю в деревню, рассказать ребятам о школе, – буркнул Ваня, поражаясь лукавству отца и Фроси.

– Это можно, – разрешил отец, – школой и учёбой можно похвалиться, греха и гордыни в этом нет.

Получив разрешение, Ваня побежал в село на ближнюю улицу, где проживали его друзья. Стадо коров и бычков возвращалось с выпаса: там еще оставалась зелёная травка и коровы с полным выменем сами расходились по дворам, протяжно мычали, завидев хозяйку, чтобы она быстрее подоила их, освободив от молока, накопившегося за целый день. Летом хозяйки выходили на выпас и днём выдаивали коров, а сейчас, осенью, коровы доились дважды: утром и вечером.

Ваня встретил друзей на улице. Они тоже возвращались с гумна, где помогали взрослым в обмолоте пшеницы. Дети приносили снопы пшеницы из овина, развязывали их, отрезали колосья и расстилали рядом на утрамбованной земле гумна, а взрослые цепами били по колосьям, освобождая их от зёрен. Потом пустые колосья убирались, зерно вместе с половой веничками сметалось к краю, ссыпалось в мешок и дальше дело повторялось. Веять зерно от половы будут позже, когда появится нужный ветерок. И такая работа на гумне будет продолжаться до самой зимы. Всё это Ваня видел два дня назад, когда прибегал на гумно. Ваня рассказал им о первом дне учёбы, что друзья встретили вполне равнодушно.

– Мне отец сказал, что грамота мужику ни к чему, – по-взрослому ответил Федя. – Считать денежку мелкую мы уже умеем, псалтырь читает дьячок в церкви, а прочие книжки – это забава для барчуков, как ты.

– Вот и неправда твоя, – обиделся Ваня, нам учитель говорил, что неграмотный человек, как воин без оружия, его любой враг может побить или обмануть, а грамотный человек этого не позволит.

–Ладно вам ссориться, – примирительно сказал Егорка, – мне отец обещался на следующий год в церковно-приходскую школу отдать – там грамоте обучат и петь буду в церкви на воскресных службах. Завтра еще поколотим зерна, чтобы было что веять и молоть в жерновах. Отец сказал, что урожай ржи и пшеницы ноне хороший и должно хватить для оплаты аренды и нам на пропитание до новины в будущем году, а послезавтра мы с мамкой и сёстрами собираемся в лес по грибы – говорят рыжики и грузди появились, так надо их насобирать для засолки на зиму. Варёная картошка с груздями очень вкусна получается. Пойдём, Ваня, с нами.

– Не могу, мне теперь в школу надо каждый день ходить, – огорчился Ваня.

– Так ты не ходи, авось не заметят, что тебя нет, – посоветовал Егорка.

– Нет, Егорка, учитель может сказать отцу, когда он будет учительствовать в церковной школе по арифметике, школы же рядом, я не хочу огорчать отца, а обманывать и вовсе нехорошо.

– Ладно, в воскресенье, после обедни, все вместе сходим в лес, если дождя не будет, авось грибы ещё останутся и для нас, – успокоил товарищей Федя. На том и порешили. Друзья еще сбегали на речку, побросали камешки с берега в холодную уже воду и разошлись по домам – осенний день стал уже заметно короче и начало смеркаться.

В воскресенье друзьям удалось побродить по лесу в поисках грибов. Два дня назад ночью прошёл дождик, еще по-летнему тёплый и грибы народились, как на подбор: крепкие грузди приподнимали шляпками землю и по бугоркам этой земли можно было собрать в кузов всю семейку. Рыжики, с пятак размером, устилали хвою под соснами и ребята острой щепочкой, взятой из дома вместо ножа, подрезали ножку, торопясь побыстрее набрать полный кузовок.