Тенишев Рауфович - Временем управляет только время

На белоснежных тарелках, расставленных по разным сторонам стола, лежали омары, большие и краснобокие, просто манящие съесть их, украшенные ароматной зеленью. Рядом с каждой стояли миски, наполненные пригоршней смеси из морских гадов. Были здесь и баварские колбаски, приправленные светлым соусом, и свиные ребрышки, прекрасной степени прожарки, и картофель, запеченный в мундире, а также огромное количество салатов. К каждому блюду прилагался свой хмельной напиток, по большей степени из запасов, принесенных мною сегодня, но были и новые, такие как глинтвейн в высоких стаканах без ручек, холодный, и разнообразные вина. Увидев все это, я ужасно остро ощутил приступ голода и вспомнил, что весь день почти ничего не ел.

– Генрих, давай скорее к столу, я голоден как медведь после спячки, – я уже вымыл руки и приготовился к трапезе.

Немец не спешил присоединяться ко мне, снова что-то выводя карандашом на карте. Я, так и не дождавшись Генриха, приступил к трапезе в одиночку.

– Ты просто прекрасный повар, Генрих, а с виду и не скажешь, – попытался сострить я, пережевывая очередную порцию свиных ребрышек и запивая все это превосходным красным вином, явно не местного производства.

Генрих не ответил, он начал скрупулезно собирать свои вещи в какой-то черный лакированный чемоданчик из синтетической кожи, имитирующей кожу южноамериканского каймана. Затем, немец также не спеша отнес его в свою комнату, а, вернувшись, сел за стол напротив меня.

– Как провел время? – неожиданно весело и непринужденно спросил Генрих, – Та мулаточка, видимо, тоже запала на тебя раз ты так поздно вернулся. Кажется, я ее знаю, наглядно. Она уже несколько лет приезжает сюда с подругами, но ни разу я не видел ее в сопровождении мужчин – ты первый и это своего рода признак.

– Генрих, ты не представляешь какая это прекрасная девушка, – с азартом сказал я, – жаль только, что завтра она улетает обратно в Бразилию.

– Не переживай, Роман, на следующий год она снова будет здесь, если вы раньше не встретитесь снова, – Генрих лукаво мне подмигнул. Было видно, что он был тоже голоден, но при этом немец с присущей всем немцам педантичностью аккуратно пережевывал приготовленные им самим деликатесы, неспешно запивая их различными напитками.

Я с удовольствием рассказал ему обо всех наших приключениях, о пешей и конной прогулках, о знакомстве с донной Марианной, о моем вечернем купании и о том, что Джулиан не смогла присоединиться ко мне и по какой причине. За разговором мы осушили добрую половину нашего алкогольного запаса, лишь слегка захмелев (прекрасная закуска не дала нам излишне осоловеть). Я просто наслаждался сегодняшним днем – прекрасное южное солнце, гостеприимный и уютный городок с неспешным жизненным распорядком, новая очаровательная знакомая, которая занимает сейчас все мои мысли и сердце, и искусный собеседник, готовый, наверное, часами выслушивать мои бредни, что еще нужно, чтобы прекрасно провести заслуженный отпуск.

Вечер быстро перешел в черную южную ночь, и мы с Генрихом становились все пьянее и пьянее. Внезапно, прямо с набитым ртом, я в который раз за сегодняшний день ощутил головокружение и металлический привкус во рту. И если головокружение можно было бы списать на действие изрядно употребленного алкоголя, то металлический привкус во рту выдавал действие «Великой Тени». Я чуть-чуть не подавился. Генрих сразу же постучал меня по спине, а затем спросил.

– Снова приступ?

– Да, наверное, – неуверенно ответил я, – хотя, после такого количества выпитого трудно отличить опьянение от приступа.

– Точно, приступ, – протяжно сказал Генрих.

В руках он уже держал свой смартфон и внимательно разглядывал его дисплей. Все как всегда, единственное, чего он не сделал сейчас, так это не занес новую черточку на карту.

– Джулиан сказала, что через три дня приступы пройдут. Что ж, буду стойко их переносить на протяжении этого времени, – головокружение и привкус потихоньку стали отступать.

– Да, действительно, пройдут, если, конечно, мы протянем до этого времени, – слова Генриха мне жутко не понравились. Было в них что-то зловещее, потустороннее.

– Объясни же, наконец, что это такое, черт побери? – вскрикнул я на немца, – мне не нравятся твои слова. Я хочу дожить до конца отпуска и вернуться домой, в Москву!

Генрих, сидел в кресле напротив меня, положа ногу на ногу. Он внимательно глядел на меня, пытаясь решить с чего же начать.

– Как я уже говорил при нашем знакомстве, на протяжении последних шести лет я провожу много времени на Конте де Фес и это не случайно, – начал разговор немец, – Хотя первый раз я выбирал место для отдыха спонтанно, в надежде найти уголок, свободный от наплыва многочисленных туристов со всех концов света. И мой выбор пал на этот маленький живописный островок, совсем недавно возникший на ровной морской глади.

Генрих взял стакан с глинтвейном и несколько раз переложил его из руки в руку, прежде чем отпил янтарный напиток. Потихоньку посасывая содержимое, он поведал мне свою удивительную историю, которая с ним приключилась много лет назад.

Будучи молодым, двадцати трех лет от роду, ученым с далеко идущими амбициями, Генрих уже на протяжении двух лет работал в закрытом институте Германии помощником профессора физико-математических наук в области квантовой физики. Работал он рьяно, полностью отдаваясь своему занятию, и подавал большие надежды на построение хорошей карьеры ученого с мировым именем. Они работали над созданием волнового передатчика электроэнергии для передачи солнечной энергии, накопленной на ближней земной орбите, непосредственно потребителям на земле. Занятие было настолько увлекательным, насколько и тяжелым. В один прекрасный день, Генрих понял, что уперся в стену, он никак не мог решить не самую сложную задачу, поставленную перед учеными. Это был сигнал, сигнал чтобы дать себе и своей голове отдохнуть. Его выбор для проведения отпуска пал на Конте де Фес. Он также как и я сегодня предвкушал целый месяц беззаботной жизни под приветливым южным солнышком в окружении теплого моря. Однако уже по приезде сюда он стал ощущать неприятные симптомы головокружений и металлического привкуса во рту. Первоначально Генрих думал, что это простая акклиматизация и скоро все пройдет. И действительно, уже через пару дней приступы пошли на убыль, а после трех дней прекратились вовсе. Но пытливый ум ученого не оставил без должного внимания такой странный вид акклиматизации. Он принялся узнавать у местных жителей о том, что же здесь происходит и в чем причина таинственных головокружений и неприятного привкуса во рту. Из непринужденных разговоров с аборигенами Генрих и узнал о «Великой Тени», сопутствовавшей происхождению острова. Кроме того, однажды, проходя мимо вновь прибывшего туриста из Азии, он заметил, что тот испытывает знакомый приступ. В это самое время Генрих посмотрел на свои наручные часы.