Давид Рикардо - Начала политической экономии и налогового обложения

Во-вторых, я думаю, читатель согласится со мною, что если допустить увеличение тягости, то она не упадет исключительно «на землевладельцев и на промышленные классы общества»; ростовщик своими расходами взносит свою долю на поддержание общественного бремени совершенно так же, как и другие классы общества. Итак, если бы ценность денег действительно возросла, то хотя бы он и получил большую ценность, но он и уплатил бы большую ценность в виде налога, а следовательно не может быть верным, что вся прибавка к действительной ценности процента уплачивалась бы «землевладельцами и промышленными классами».

Но весь аргумент Мальтуса сооружен на непрочном основании: он предполагает, что вследствие уменьшения валового дохода страны в той же пропорции должен уменьшаться также и чистый доход. Одним из предметов настоящего сочинения было показать, что при всяком уменьшении действительной ценности необходимых предметов, вознаграждение за труд уменьшается, а прибыль с капитала возрастает; иными словами, что из каждой данной годичной ценности рабочему классу уплачивается меньшая доля, а большая доля предоставляется тем, на чьи фонды даются занятия этому классу. Предположим, что ценность товаров, произведенных в отдельной мануфактуре, представляет 1000 ф. и подразделяется между хозяином и его рабочим в пропорции 800 ф. рабочим и 200 ф. хозяину; если бы ценность этих товаров упала до 900 ф., и 100 ф. было бы сбережено из задельной платы вследствие уменьшения цены необходимых предметов, то чистый доход хозяина нисколько от этого не уменьшился бы и, следовательно, он с одинаковою легкостью мог бы взносить одинаковую сумму налогов после уменьшения цены, как и до него [74].

Очень важно проводить ясное различие между валовым и чистым доходом, потому что из чистого дохода должны выплачиваться все налоги. Предположим, что ценность всех товаров страны, всего хлеба, сырых произведений, мануфактурных товаров и т. д., которые могут быть доставлены на рынок в течение года, представляет 20 милл., и что для получения этой ценности требуется труд известного числа людей, абсолютно необходимые предметы, потребления которых требовали расхода в 10 милл.; я сказал бы, что валовой доход такого общества – 20 милл., чистый доход – 10 милл. Из этого предположения не следует, что рабочие получили бы за свой труд только 10 милл.; они могли бы получить 12, 14 или 15 милл., и в этом случае они имели бы 2, 4 или 5 милл. чистого дохода. Остаток разделялся бы между землевладельцами и капиталистами; но весь чистый доход не превосходил бы 10 милл. Если предположить, что подобное общество платит 2 милл. налогов, то чистый доход его был бы низведен до 8 милл.

Предположим теперь, что ценность денег увеличивается на; тогда все товары понизились бы, и цена труда понизилась бы также, ибо в состав этих товаров входят предметы абсолютной необходимости для рабочего, и, следовательно, валовой доход был бы уменьшен до 18 милл., а чистый доход до 9 милл. Если бы налоги были уменьшены в той же пропорции, и если бы вместо 2-х милл. они представляли бы только 1.800 тысяч ф., то чистый доход уменьшился бы еще до 7.200 тыс. ф., ценность которых была бы в точности равна ценности прежних 8 милл., и, следовательно, общество в подобном случае не было бы ни в выигрыше, ни в потере. Но если предположить, что после возвышения денег, налога, по-прежнему, взималось бы 2 милл., то общество обеднело бы на 200.000 ф. в год, а налоги его в действительности возросли бы на. Итак, изменять денежную ценность товаров через изменение ценности денег и затем взимать прежнюю денежную сумму налогов значит, несомненно, увеличивать тягости, лежащие на обществе.

Но предположим, что землевладельцы получали из 10 милл. чистого дохода 5 милл. в виде ренты, и что, вследствие большей легкости производства или ввоза хлеба, необходимый расход труда на этот продукт уменьшился на 1 милл.; в таком случае рента упала бы также на 1 милл., и на ту же сумму упали бы цены всей массы товаров, но чистый доход оставался бы совершенно одинаковый с прежним; валовой доход действительно представлял бы только 19 милл., а необходимый расход на получение его – 9 милл., но чистый доход простирался бы на 10 милл. Если предположить теперь, что из этого уменьшенного валового дохода взято 2 милл. налога, то богаче или беднее стало бы общество в целом? Несомненно богаче, ибо, за уплатою своих налогов, оно обладало бы, по-прежнему, 8 милл. чистого дохода для покупки товаров, количество которых возросло и упало в цене в пропорции 20 к 19; не только могла бы оставаться прежняя сумма налогов, но могла бы взиматься и большая, и масса народа все-таки снабжалась бы лучше предметами удобства и необходимости.

Если бы, по уплате одинакового с прежним денежного налога, чистый доход общества оставался равен прежнему, а класс землевладельцев потерял бы 1 милл. от упадка ренты, то денежные доходы других производительных классов общества, не смотря на упадок цен, должны были бы возрасти. Капиталист приобрел бы в таком случае двойную выгоду: хлеб и мясо, потребляемые им и его семейством, понизились бы в цене, и вознаграждение его слуг, садовников и всякого рода рабочих уменьшилось бы. Лошади и скот его стоили бы меньше и содержались бы дешевле. Понизились бы все товары, в состав которых главною долею их ценности входят сырые произведения. Эта общая сумма сбережений, сделанных на расходовании дохода одновременно с увеличением денежного его дохода, принесла бы ему, таким образом, двойную выгоду и дала бы ему возможность не только увеличить свое пользование, но и принять на себя добавочный налог, если бы его стали требовать; его добавочное потребление обложенных налогом товаров более чем возместило бы уменьшение спроса землевладельцев, последовавшее за уменьшением их ренты. Те же наблюдения применяются к фермерам и ко всякого рода промышленникам.

Но могут сказать, что доход капиталиста не возрастет, что миллион, вычтенный из ренты землевладельца, будет уплачен в виде дополнительного вознаграждения рабочим. Пусть так; это нисколько не уничтожает аргумента: положение общества улучшится, и оно приобретет способность нести ту же денежную тягость с большею легкостью, нежели прежде; этим будет только доказано, то, что еще более желательно, именно, что новое распределение станет, главным образом, благоприятно другому, гораздо более важному классу общества. Все, что получат они сверх 9 милл., составляет часть чистого дохода страны и не может быть израсходовано, не увеличивая в то же время ее дохода, счастья и могущества. Итак, распределяйте чистый доход, как вам угодно. Отдайте немного больше одному классу, немного меньше другому, вы не уменьшите его этим; большая сумма товаров будет постоянно производиться одним и тем же трудом, хотя размер валовой денежной ценности таких товаров и уменьшится; но чистый денежный доход страны, тот фонд, из которого выплачиваются налоги и доставляются удовольствия, будет гораздо более чем прежде, соответствовать существующему населению, доставлению ему предметов роскоши и удовольствия и уплате известной суммы налогов.