Давид Рикардо - Начала политической экономии и налогового обложения

1. При обмене друг на друга двух продуктов мы обмениваем в действительности производительные услуги, которые способствовали производству этих продуктов. Стр. 504.

2. Не существует другой действительной дороговизны, кроме той, которая происходит от издержек производства: вещь действительно дорогая – та, производство которой много стоит. Стр. 497.

3. Ценность всех производительных услуг, которые должны быть потреблены при изготовлении продукта, определяет издержки производства последнего.

4. Спрос на товар определяет полезность: но пределы этого спроса установляются издержками производства. Когда полезности товара недостаточно для того, чтобы возвысить его ценность до уровня издержек производства, то вещь не стоит того, во что она обошлась; это служит доказательством, что производительные услуги могли бы быть употреблены на производство товара большей ценности. Обладатели производительных средств, располагающие капиталом, землей, или трудом, постоянно заняты сравнением издержек, производства с ценностью произведенных вещей или, что одно и то же, сравнением относительной ценности различных товаров, ибо издержки производства суть не что иное, как ценность производительных услуг, потребленных при изготовлении продукта; а ценность производительной услуги есть ни что иное, как ценность произведенного ею товара. Итак, ценность товара, ценность производительной услуги, ценность издержек производства, не различаются между собою, когда все вещи предоставлены своему естественному ходу.

5. Ценность доходов возрастает с той минуты, когда они доставляют нам каким бы то ни было способом большее количество продуктов.

6. Цена есть мера ценности вещей, а ценность их есть мера их полезности. 2 Vol. р. 4.

7. Свободно совершенный обмен указывает на ценность, которую люди приписывают обмениваемым вещам, смотря по времени, месту и положению общества. Стр. 466.

8. Производить значить создавать ценность, придавая или увеличивая ценность вещей, которые не обладают ею и установляя таким образом спрос на них, представляющий главную причину их ценности. Vol. 2, р. 487.

9. Созданная полезность представляет продукт. Меновая ценность, происходящая отсюда, является лишь мерилом этой полезности, мерилом исполненного производства. Стр. 490.

10. Полезность, которую жители какой-нибудь местности признают за известною вещью, не может быть определена иначе, как посредством цены, которую они дают за нее. Стр. 502.

11. Цена эта есть мерило полезности, которую имеет продукт во мнении людей, и удовлетворения, проистекающего из потребления ее, так как никто не стал бы отдавать преимущества потреблению этой полезности, если бы за ту же цену мог приобрести себе полезность, доставляющую более удовлетворения. Стр. 506.

12. Количество всех других товаров, которое кто-либо может непосредственно приобрести в обмен за товар и которым он желает располагать, всегда представляет неоспоримую ценность. Vol. 2, р. 4.

Если действительно не бывает другой дороговизны, кроме той, которая порождается издержками производства (2), то как же возможно утверждать, что товар может повыситься в ценности (5), когда издержки производства его не увеличились, и притом единственно вследствие того, что он будет обмениваться на большее количество дешевых товаров, на большее количество товаров, ценность которых уменьшилась? Если я даю в 2,000 раз более сукна за фунт золота, чем за фунт железа, то доказывает ли это, что я приписываю золоту в 2,000 раз более полезности, чем железу? Нисколько; это просто доказывает, как признает и Сэй (4), что издержки производства золота в 2,000 раз больше издержек производства железа. Если бы издержки производства этих двух металлов были одинаковы, то я давал бы за них одну и ту же цену; но если бы мерилом ценности вещей была полезность, то, вероятно, я платил бы дороже за железо. Ценность различных товаров регулируется соперничеством производителей, «беспрерывно занятых сравнением издержек производства с ценностью произведенной вещи (4)». И так, если я даю один шиллинг за хлеб и 21 шиллинг за гинею, то не должно в этом видеть меру полезности, приписываемую мною каждому из этих товаров.

Под рубрикой № 4 Сэй придерживается почти без всяких изменений моей собственной теории ценности. В число своих производительных услуг он включает услуги, оказываемые землей, капиталом и трудом; что касается меня, то я считаю за таковые только приносимые трудом и капиталом и совершенно сбрасываю со счетов землю. Различие между нами вытекает из различия во взглядах на ренту: я всегда рассматриваю ее, как последствие частной монополии, и полагаю, что она никогда не регулирует в действительности цены, а скорее представляет ее следствие. Если бы землевладельцы отказались от всякой ренты, то я того мнения, что сырые произведения не стали бы дешевле, потому что всегда есть налицо такая часть этих произведений, за которую не платят или не могут платить ренты, ибо излишка продукта едва хватает на уплату прибыли с капитала.

Итак, я не могу согласиться с Сэем, когда он говорит, что ценность товара определяется посредством изобилия других товаров, за которые он обменивается, хотя никто более меня не расположен придавать высокое значение выгодам, проистекающим для всех классов потребителей из действительного изобилия и дешевизны товаров; я держусь мнения весьма замечательного писателя Дестю де-Траси, который находит, что

«измерять какую-нибудь вещь, значит сравнивать ее с известить количеством той же вещи, которое мы принимаем за мерило сравнения, за единицу. И так, измерять значит приводить в известность длину, вес, ценность, значит находить, сколько заключают они в себе метров, граммов, франков, одним словом, единиц той же категории».

Франк не представляет мерила ценности для какой бы то ни было другой вещи, кроме количества того же самого металла, из которого сделаны франки, если только франки и те вещи, измерению которых они служат, не могут быть приведены к какому-нибудь другому, общему для тех и для других мерилу. Я полагаю, что можно найти такое мерило. Так как предметы обоего рода предоставляют результат труда, то именно труд и есть общая мера, посредством которой может приводиться в известность как их действительная, так и относительная ценность. Мне очень приятно, что таково же мнение и Дестю де-Траси [42]. Он говорит следующее:

«так как достоверно, что наши физические и моральные способности суть наше единственное первоначальное богатство, то и употребление этих способностей, разнородного труда, есть наше единственное первоначальное сокровище, и этим-то употреблением всегда создаются все те вещи, которые мы называем богатством, от наиболее необходимых до таких, которые доставляют только удовольствие. Точно также достоверно и то, что все эти предметы представляют только труд, создавший их, и если имеют ценность, или даже две различных ценности, то они могут проистекать единственно от труда, породившего их».