Мэтью Барроуз - Будущее: рассекречено. Каким будет мир в 2030 году

Многие из этих бесед имели место в мае 2012 г. Что изменилось с тех пор? Напряженность в отношениях с соседями усилилась из-за агрессивного поведения Пекина в отношении Японии по вопросу спорных островов в Восточно-Китайском море и с Филиппинами, Вьетнамом и Малайзией – в Южно-Китайском море. И эти страны бросились в объятия США, лишив Китай шанса укрепить свое положение в регионе. Так называемый поворот США в сторону Восточной Азии – результат в равной степени «притяжения» со стороны соседей Китая и «толчка» со стороны Америки, стремящейся закрепить свою позицию растущего центра экономического притяжения. Похоже, китайские лидеры считают, что наращивание националистической риторики сможет замаскировать растущие противоречия дома и мобилизовать народ на еще одно экономическое усилие. Но Китай платит огромную цену. Все, чего стране удалось добиться, следуя призыву Дэн Сяопина о добрососедских отношениях без угроз граничащим с ним государствам, теперь под вопросом. Если основная цель Китая – вытеснить США и стать доминирующей силой в Восточной Азии, то агрессивность его морских притязаний уже вызвала подозрения у соседей, которые непросто преодолеть.

Не совсем понятно, является ли агрессивная политика Китая частью тщательно продуманной стратегии {146}. Ему по-прежнему нужны другие страны, особенно США, чтобы совершить переход к инновационному обществу. Количество китайских студентов в американских университетах выросло за последние годы вдвое. Они отказываются от поступления в элитные университеты на родине ради учебы в США, и все больше китайцев приходит учиться в американские средние школы. Китай движется к тому, чтобы экономически еще более интегрироваться с соседями. Независимо от того, вступит он в американское Транстихоокеанское партнерство или нет, у Китая заключено соглашение о свободной торговле с Ассоциацией государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), ведутся переговоры о подписании трехстороннего торгового соглашения с Японией и Южной Кореей. Членство в Транстихоокеанском партнерстве может использоваться китайским руководством в качестве предлога для жестких структурных реформ, к которым оно уже примеривается.

У элит США недоверие к Китаю возросло. В середине 2013 г. опрос Pew показал, что отношение американцев к Китаю резко ухудшилось с 2011 г. 52 % американцев были настроены негативно по отношению к Китаю, и всего 37 % высказывались положительно. В 2011 г. соотношение было диаметрально противоположным: 51 % были настроены положительно и только 36 % давали Китаю неблагоприятную оценку {147}. Многие представители правительственных кругов, с которыми я обсуждал доклад «Глобальные тенденции», сомневались, нужен ли нам сильный или слабый Китай. Я не думаю, что тут есть о чем спорить. США в долгосрочной перспективе заинтересованы в сильном Китае. Слабый Китай – гораздо б о льшая угроза мировой экономике и безопасности Восточной Азии. Националистические взгляды и поведение усугубятся в случае экономического краха, что может увеличить военные расходы США. А сильный Китай станет страной с большим бюджетом на военные нужды и будет чувствовать себя более уверенно для проведения политической реформы.

Наиболее вероятный сценарий для Китая таков: он не будет ни сильным, ни слабым, но на протяжении некоторого времени будет стараться перейти из одного состояния в другое. Он будет стремиться к статусу крупнейшей экономики, но народное недовольство станет расти по мере того, как замедлится рост доходов на душу населения и правительство начнет бороться с постоянно растущим числом особых интересов, направленных против слишком масштабных быстрых реформ. Способом сбросить напряжение останется национализм, но я не думаю, что начнется масштабная война. Большую озабоченность вызывает то, что при этом сценарии станет труднее спускать на тормозах мелкие инциденты. Правительству окажется нелегко избегать эскалации, особенно если в конфликт будут вовлечены японцы. Вражда с Японией особенно сильна из-за того, что японцы не раскаиваются в содеянном ими в Китае во время Второй мировой войны.

Изменит ли Китай существенным образом систему международных отношений? Вряд ли можно рассчитывать на то, что этого не произойдет, учитывая размеры страны. Так, например, Китай все больше зависит от импорта нефти с Ближнего Востока и постепенно станет более крупным ее потребителем, чем США, по мере того как Америка будет увеличивать собственную добычу. Китай строит военный флот, способный вести боевые действия в открытом океане, что позволит ему защищать морские пути, соединяющие экспортеров нефти из Персидского залива с потребителями в Азии. Было бы логично, если бы Китай взял на себя больше ответственности. Но многие его соседи, такие как Индия и Япония, опасаются, что это усилит его стремление доминировать в регионе. У многих американцев может возникнуть проблема. Зависимость Китая от импорта жизненно важных ресурсов – убедительный аргумент в пользу создания океанского военного флота, а удержание США всей полноты ответственности – оправдание для сохранения огромного военного бюджета. Переложить эту ответственность на кого-то для многих американцев означало бы отказ страны от ее международной роли. Включение Китая в систему региональной безопасности, учитывая, что раньше в этой системе доминировали США, – задача не из легких. Есть надежда, что удастся обойтись без серьезных военных действий ввиду наличия общих интересов, но обольщаться не стоит.

Более важный вопрос, возможно, заключается в том, хочет ли Китай переписывать базовые правила, по которым функционирует система международных отношений. Несмотря на мое двойственное и даже скорее отрицательное отношение к американоцентричному мировому порядку, не думаю, что у нынешних китайских лидеров есть в и дение нового порядка. Вместе с другими новыми мировыми державами Китай стремится получить больший вес в управлении такими всемирными организациями, как ООН и МВФ. Однако Китаю тут больше повезло, чем большинству из них: он уже постоянный член Совбеза ООН и обладает правом вето. В Совбезе Китай предпочитает оставаться в тени, за исключением случаев, когда затрагиваются его непосредственные интересы – в основном в связи с Тайванем. Он прячется за широкую спину России, когда та высказывается против санкций по отношению к таким государствам, как Сирия и Иран или делаются попытки вмешательства. Наиболее кардинально его позиция расходится с американской или позицией других западных государств, когда нужно подчеркнуть неприемлемость вмешательства во внутренние дела других стран. Однако Китай, когда-то критиковавший миротворческие операции ООН как вмешательство во внутренние дела других государств, разместил свою миротворческие войска на юге Судана и совсем недавно – на Мали.