Пол Кругман - Выход из кризиса есть!

Тем не менее сейчас, как и в те времена, наблюдается сильное желание — не ограниченное одной стороной политического водораздела — рассматривать наши проблемы как структурные, которые невозможно разрешить, просто повысив спрос. Продолжая придерживаться аналогии с магнето, ситуацию можно описать так: многие влиятельные люди утверждают, что аккумулятор не работает из-за возможных серьезных проблем с двигателем и трансмиссией.

Иногда данный аргумент формулируется как общий недостаток квалификации. Например, бывший президент США Билл Клинтон (как я говорил, эти взгляды не ограничиваются одной стороной политического водораздела) в телевизионном шоу «60 минут» сказал, что безработица остается высокой потому, что люди не обладают должной квалификацией для появляющихся рабочих мест. Иногда идея преподносится в виде истории, что техника просто делает работников лишними — именно об этом, похоже, говорил Барак Обама в передаче «Сегодня» на канале NBC:

В нашей экономике существуют некоторые структурные проблемы, поскольку многие отрасли бизнеса научились быть гораздо более эффективными, используя меньшее число работников. Вы сталкиваетесь с этим, когда приходите в банк, видите банкомат и не идете к кассиру или приезжаете в аэропорт и самостоятельно регистрируетесь на рейс (курсив мой. — П. К.).

Общей для всех этих утверждений является мысль, что ожидать полной занятости в скором времени не следует, поскольку необходимо перевести работников из раздутого сектора жилищного строительства и обучить другим профессиям. Так, например, Чарлз Плоссер, президент Федерального резервного банка Ричмонда, выступает против политики расширения спроса:

Не так-то просто быстро превратить плотника в сиделку, а ипотечного брокера в специалиста по компьютерам на производственном предприятии. В конечном счете все утрясется. Люди пройдут переподготовку и найдут работу в других отраслях, но монетаристская политика не способна дать им новую профессию. Монетаристская политика не решит эти проблемы (курсив мой. — П. К.).

Хорошо, но откуда мы знаем, что эта точка зрения ошибочна?

Оттуда, что рисуемая Плоссером картина безработицы — человек был занят в строительной отрасли и не сумел адаптироваться после того, как лопнул мыльный пузырь на рынке недвижимости (типичный безработный), — неверна. Из 13 миллионов человек, не имевших работы в октябре 2011 года, только 1,1 миллиона (8 %) прежде были задействованы в сфере строительства.

В более широком смысле слова, если проблема заключается в том, что много людей имеют невостребованные профессии или живут не там, где есть работа, то у тех, кто обладает нужными навыками и оказался в нужном месте, все должно быть хорошо. У них должна быть полная занятость и расти зарплата. Где же эти счастливцы?

Справедливости ради следует отметить, что на Высоких равнинах [8] действительно отмечается полная занятость и даже нехватка рабочих рук: в Небраске, Северной и Южной Дакоте уровень безработицы один из самых низких в истории США, в основном благодаря увеличению добычи природного газа. Беда в том, что общее население этих трех штатов чуть больше населения Бруклина, а в остальной стране безработица высока.

Нет ни одной профессии или профессиональной группы, где дела обстояли бы хорошо. С 2007 по 2010 год безработица почти удвоилась в каждой категории работников — синие воротнички, белые воротнички, производство и услуги, работники с высшим образованием и без образования. Зарплата, как я уже говорил в главе 1, ни у кого существенно не повышается. Особенно сильно она сократилась у высокообразованных выпускников университетов, поскольку они вынуждены соглашаться на работу, не требующую их знаний и квалификации.

Другими словами, если массовая безработица обусловлена тем, что многие люди не имеют «нужной квалификации», то мы должны найти немало процветающих работников, которые такой квалификацией обладают. Ничего подобного. Мы видим повсеместное обнищание — именно это и происходит, когда экономика страдает от неадекватного спроса.

Таким образом, речь идет об экономике, сжимающейся от недостатка спроса. Частный сектор в целом старается тратить меньше, чем зарабатывает, и в результате наблюдается падение доходов. К тому же мы попали в ловушку ликвидности: Федеральная резервная система не может убедить представителей частного сектора тратить больше, увеличивая массу денег в обращении. Где же выход? Ответ лежит на поверхности. Проблема в том, что многие влиятельные люди отказываются признавать очевидное.

В середине 1939 года экономика США преодолела пик Великой депрессии, хотя спад продолжался. Правительство тогда еще не собирало полные данные о занятости и безработице, но, насколько мы можем оценить, уровень последней превышал 11 %. Многие люди уже свыклись с отсутствием работы: оптимизму первых лет «Нового курса [9]» был нанесен сильный удар в 1937 году, когда экономика пострадала от второго серьезного спада.

Тем не менее в течение двух лет экономические показатели росли быстрыми темпами, а уровень безработицы снижался. Что же произошло?

Все просто: кто-то стал тратить достаточно, чтобы снова «запустить» экономику. Этим «кем-то», разумеется, было правительство.

Объектом расходов стало в основном разрушение, а не созидание. Как выразились экономисты Роберт Гордон и Роберт Крен, летом 1940 года экономика США вступила в войну. Задолго до Перл-Харбора военные расходы резко выросли — Америка спешила заменить военные корабли и другую технику, отправленную в Великобританию по ленд-лизу, и в стране поспешно строились базы для призванных в армию. По мере того как военные расходы создавали рабочие места и доходы гражданского населения росли, потребительские расходы тоже увеличивались (в конце концов они будут ограничены — нормированы, но это произойдет позже). На рост продаж бизнес также отреагировал ростом расходов.

Таким образом, депрессия закончилась, и все «негибкие и неподготовленные» люди нашли себе работу.

Имеет ли значение, что это были расходы на оборону, а не на какие-либо иные программы? С точки зрения экономики никакой разницы нет: расходы создают спрос, не важно на что. С точки зрения политики, разумеется, это значение надо признать огромным: во время Великой депрессии звучало много предупреждений об опасности чрезмерных государственных расходов, и в результате программы «Нового курса» по созданию рабочих мест оказались слишком незначительными, если учитывать, насколько глубок был кризис. Угроза войны заставила умолкнуть тех, кто проповедовал фискальный консерватизм, открыв дорогу к восстановлению экономики, — именно поэтому летом 2011 года я шутил, что нам нужна ложная угроза вторжения инопланетян, которая приведет к масштабным тратам на меры защиты против нападения из космоса.