Роберт Хайлбронер - Философы от мира сего

Важной политической причиной революции в Европе стало поощрение властями заморских путешествий и открытий. Еще в XIII веке братья Поло отправлялись в свое дерзкое путешествие в земли великого Хана как обычные купцы - без высокого покровительства; в XVI веке пытавшийся достичь той же цели Колумб уже пользовался поддержкой королевы Изабеллы. Движение от частного к государственному мореплаванию развивалось одновременно и в тесной связи с переходом от индивидуального существования к национальному. В свою очередь великие английские, испанские и португальские мореплаватели-капиталисты привезли на родину не только несметные богатства - отныне стала осознаваться важность богатства как такового. "Золото - удивительная вещь! Кто обладает им, - писал Христофор Колумб, - тот господин всего всего, чего он захочет. Золото может даже душам открыть дорогу в рай" [16] Письмо с Ямайки, 1503 г. (Прим. перев.) . Так думали многие современники великого первооткрывателя, и это чувство заметно ускорило появление почитавшего выгоду и риск общества, главным двигателем которого была погоня за деньгами. Мимоходом стоит отметить, что сокровища Востока и впрямь поражали воображение. Денег, полученных королевой Елизаветой в обмен на финансирование путешествия сэра Фрэнсиса Дрейка на "Золотой лани", хватило на то, чтобы полностью заплатить зарубежный долг Англии и заткнуть все дыры в бюджете. Остаток был инвестирован за рубеж; если бы с тех пор на елизаветинские вложения начислялся сложный процент, то сегодня в сумме они превосходили бы зарубежные активы Великобритании по состоянию на 1930 год!

Второй крупной причиной изменений было постепенное уменьшение роли религии под влиянием скептицизма, пытливости и гуманизма, характерных для Итальянского Ренессанса. Мир Сегодня отодвинул мир Завтра на задний план, и как только земная жизнь стала более важной, повысилась и значимость материальных стандартов и простых радостей. Церковь стала более терпимой - за этим стояло зарождение протестантизма, провозглашавшего принципиально новое отношение к труду и богатству. Римско-католическая церковь всегда относилась к купцам с подозрением и не стеснялась называть ростовщичество грехом. Но как только этот самый купец начал занимать все более и более высокое положение в обществе, стоило ему перестать быть ненужным придатком старого мира и превратиться в неотъемлемую часть мира нового - стало ясно, что пришло время для переоценки его назначения. Именно отцы протестантизма прокладывали путь для объединения духовной и светской жизни в гармоничное целое. В их проповедях нет места восхвалению жизни, проведенной в нищете и духовном созерцании как противоположности земной жизни; они учили, что использование данного Богом таланта к ведению бизнеса - благое дело. Предприимчивость перешла в разряд общепризнанных добродетелей - и вовсе не из-за выгод, которые она приносит отдельному человеку, но из-за приумножения Божьего величия. Отсюда оставался один шаг до уравнения богатства с духовным совершенством и провозглашения богачей едва ли не святыми.

В фольклоре XII века встречается рассказ о ростовщике, собиравшемся венчаться; когда он входил в церковь, его раздавила упавшая статуя. Как выяснилось, статуя была изображением другого ростовщика - и Бог не одобряет подобной деятельности. Мы помним, что даже в середине XVI века несчастный Роберт Кейн вызвал гнев пуританских церковных властей именно из-за рода своих занятий. Рыночной системе было трудно дышать в атмосфере тотальной неприязни. Как следствие, необходимым условием развития рынка было постепенное признание духовными лидерами его безвредности, а потом и пользы для общества.

Еще одна причина заключалась в росте уровня жизни, в конечном итоге приведшем к возможности рыночной системы. Мы привыкли думать о Средних веках как о времени, связанном с застоем и отсутствием прогресса. И все же за пятьсот лет феодальный строй произвел на свет тысячу городов (само по себе потрясающее достижение), соединил их какими-никакими дорогами и поддерживал их население с помощью привозимого из деревень продовольствия. Все это породило привычку к деньгам, рынкам и основанному на купле-продаже образу жизни. В процессе этих изменений власть естественным образом перераспределялась, переходя от не понимавшей денег высокомерной аристократии к прекрасно разбиравшимся в денежных вопросах купцам.

Неверно думать, что прогресс заключался лишь в постепенном возрастании важности денег. Также был крайне важен прогресс технологический, причем вполне определенного рода. Коммерческая революция не могла состояться в отсутствие сколько-нибудь разумного бухгалтерского учета: хотя венецианские купцы XII века уже использовали вполне хитроумные вычислительные приборы, большинство средневековых торговцев в своем невежестве мало чем отличались от школяров. Прошло некоторое время, прежде чем необходимость учета стала повсеместной; двойная запись стала общепринятой практикой лишь в XVII веке. Ну а до тех пор, пока не появился надежный метод учета финансовых потоков, предпринимательство в крупных масштабах было невозможно.

И все же самое важное изменение с точки зрения последующей истории - это рост людского любопытства и, в результате, научного знания. И хотя во времена Адама Смита мир стал свидетелем фейерверка научных открытий, Промышленная Революция была бы невозможна без множества не столь заметных продвижений в уровне нашего знания. Еще в докапиталистическую эпоху на свет появились печатный станок, бумажная фабрика, ветряная мельница, механические часы, картография и огромное количество других изобретений. Заняла достойное место в умах людей и сама идея изобретения - впервые за всю историю экспериментирование и инновации встречали дружелюбный прием.

Действуй они отдельно друг от друга, ни одному из этих изменений самому по себе не удалось бы поставить общество с ног на голову. Иные из них могли с одинаковой вероятностью быть как причинами, так и следствиями обуревавших его потрясений. История избегает рывков, и процесс великого сдвига растянулся на долгое время. Рыночный способ организации процветал бок о бок с традиционными практиками, и остатки этого старого образа жизни не исчезли и после закрепления рынка в качестве основы экономической организации нашего общества. Так, гильдии и феодальные привилегии не были отменены во Франции вплоть до 1790 года, а английский Статут ремесленников, регулировавший деятельность цехов, просуществовал до 1813-го.

Но уже к 1700 году - за двадцать три года до рождения Адама Смита - тот мир, что осуждал Роберта Кейна, запрещал купцам носить неприглядные узлы, заботился о "справедливости" цен и боролся за преемственность в профессиях отца и сына, находился в глубоком упадке. Теперь общество отдало себя во власть принципиального нового набора "самоочевидных" максим. Среди них были и такие: