Максим Блант - Финансовый кризис

19 мая 2007 г. • The New Times

Похоже, у российского президента началась болезнь, которая охватывает все более широкие слои соотечественников. Главный симптом этого недуга – инвестиционный зуд. Внутренний запрет на расходование средств Стабилизационного фонда, занозой сидевший в мозгу Владимира Путина, в начале этого года пропал. Видимо это произошло, когда стало окончательно ясно, что до середины 2008 года накопленных денег хватит на все бюджетные обязательства при любом стечении обстоятельств на мировых рынках. Кроме того, в отставку ушел главный противник использования внутри страны нефтяных сверхдоходов – бывший советник президента по экономическим вопросам Андрей Илларионов. И не просто ушел, а еще и очень скоро оказался в стане «врагов» – в «Другой России». Значит, все, что он советовал, необходимо подвергнуть ревизии: может ли «враг» хорошего насоветовать. И вот с энтузиазмом неофита, неожиданно получившего богатое наследство, Владимир Путин предался чрезвычайно приятному занятию. Он стал планировать, как потратить и во что вложить «лишние» деньги. Этому, кстати, почти целиком было посвящено ежегодное послание Федеральному собранию.

В понедельник можно было наблюдать очередное проявление инвестиционной лихорадки у президента. На встрече с министрами он неожиданно поинтересовался у профессионалов, как это возможно, чтобы цены на нефть росли, а котировки «Газпрома», Роснефти и Лукойла – российского нефтегазового сектора – падали. Вопрос действительно интересный, жаль, что Владимир Владимирович дожидаться ответа не стал, а тут же задал другой вопрос, отчего это мы деньги наших государственных фондов, на которые будет поделен Стабфонд, все только в иностранные активы вкладывать собираемся, отчего бы не вложить в отечественного производителя. Газа. И нефти тоже.

Робкая попытка министра финансов Алексея Кудрина объяснить, что подобная практика приведет лишь к усилению инфляционного давления и повышению спекулятивного характера российского рынка, услышаны не были. «Для корректировки этого неестественного состояния о том, что можно было бы сделать в таких условиях, как бы необычных, нестандартных» – поставил точку президент. Правительство, конечно, могло бы изменить систему взимания экспортной пошлины на нефть, из-за которой нефтяные компании так разочаровывают инвесторов своими результатами последнего квартала прошлого года и первого квартала нынешнего. Но президент имел в виду совсем не это.

На следующий день Алексей Кудрин только и делал, что опровергал президента, заявляя, что правительство покупать дешевеющие акции российских эмитентов не будет, равно как и дорожающие. Отдельный феномен – для министра финансов репутация оказалась дороже президентского зуда. Чего боится Кудрин?

На фондовых рынках имеют обыкновение надуваться и лопаться пузыри. Сейчас российский рынок после двух лет бурного роста немного сдувается. Процесс этот естественный. Инвесторы дозреют и сами купят, если все будет развиваться более или менее спокойно. Попытки использовать нефтяные сверхдоходы на фондовом рынке приведут к надуванию пузыря.

Если же наступит действительно кризисная ситуация, гасить ее уже будет нечем. Вот, скажем, цены на нефть опять упадут, причем не сильно – до 50 долларов, которые мы видели в начале года. Инвесторы уже знают, как это отражается на результатах нефтяных компаний. Купив бумаги вместе с государством в ситуации, когда цены на нефть высоки, инвесторы с удовольствием государству же их и продадут. И продадут еще. И еще. А что государство? Ему-то эти деньги нужны были (да и сейчас нужны) ровно на случай падения нефтяных цен, чтобы затыкать дыры непомерно раздутого в последнее время бюджета. Не акциями же «Газпрома» Минфин будет платить бюджетополучателям. Значит и государство вынуждено будет от своих бумажек избавляться.

Итак, инвесторы надеются, что у них купит государство, государство надеется, что у него купят инвесторы. Тупик. Покупателей нет – одни продавцы. Можно, конечно, обязать Сбербанк с ВТБ купить у государства его портфель. Вопрос в том, долго ли они выдержат.

24 мая 2007 г. • Ежедневный журнал

Разговоры о грядущем мировом экономическом и финансовом кризисе становятся все настойчивей. В минувший четверг бывший глава Федеральной резервной системы Алан Гринспен посоветовал не особенно переживать. Когда лопнет надувшийся в Китае фондовый пузырь, дескать, это хоть и окажет некоторое влияние на мировую экономику, но в конечном итоге поспособствует ее оздоровлению. А в начале этой недели Всемирный банк обнародовал доклад, в котором уже со следующего года прогнозируется существенное замедление темпов роста мировой экономики, причем развивающиеся рынки может ожидать «резкое и болезненное» замедление.

Одной из основных причин этого станет ужесточение денежной политики в развитых странах и снижение притока инвестиций на развивающиеся рынки. В некоторой степени эти выводы подтверждаются действиями западных инвестиционных фондов, которые начали выводить деньги из стран БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай) и, прежде всего, из России. По данным Emerging Portfolio Fund Research, с 25 апреля западные фонды вывели из четырех стран около 300 миллионов долларов. Причем две трети этой суммы потеряла Россия. На первый взгляд, для российского фондового рынка потеря невелика. Однако не следует забывать, что на этот период пришлась дополнительная эмиссия акций ВТБ, в ходе которой было продано акций на 8 миллиардов долларов, и больше половины бумаг купили именно западные фонды. Несложно посчитать, сколько потерял весь остальной рынок. Уход иностранных инвесторов уже привел к серьезному падению котировок акций российских компаний. Индекс РТС потерял 13,5% от своего максимального значения и торгуется ниже, чем в начале года. Впрочем, пока падение цен не выходит за рамки обычной коррекции, связанной с фиксацией прибыли. Что же до остального мира – там и вовсе фондовые индексы ставят рекорд за рекордом, не слишком обращая внимание на все чаще звучащие мрачные прогнозы.

Тем не менее, серьезные предпосылки для кризиса действительно есть. Державшиеся долгое время низкие процентные ставки (речь, прежде всего, идет о развитых странах) наводнили мировую экономику дешевыми деньгами, надув при этом «пузыри», причем не только на фондовых, но и на мировых товарных рынках, а так же на рынках недвижимости. Эти «пузыри» могут лопнуть, поводом для этого может стать что угодно – от фиксации прибыли в Китае до проблем с ипотечными кредитами в США. Вопрос в том, насколько это может угрожать российской экономике и жителям страны. Обвал фондового рынка, если он случится, по большому счету, для России не страшен. Несмотря на бум двух последних лет на рынке коллективных инвестиций и резко растущее число людей, покупающих и продающих акции, количество частных инвесторов в стране все еще слишком мало. В крайнем случае, сотня тысяч активистов «народных IPO» последних лет окончательно разочаруется в инвестировании куда бы то ни было. Да и то вряд ли: финансовая грамотность стремительно растет, и большинство инвестирует с открытыми глазами, осознавая все риски. Кроме того, фондовый рынок в стране не стал пока основным источником инвестиций российских компаний, поэтому и они пострадают не так сильно. Гораздо более неприятными могут оказаться другие последствия мирового кризиса. Например, снижение темпов роста мировой экономики всегда означает падение спроса (а значит и цен) на сырьевые товары. Как это бывает, мы наблюдали в 1997—1998 годах. Сегодня Россия, безусловно, не та страна, которой она была 10 лет назад. Золотовалютные резервы приближаются к 400 миллиардам долларов, в Стабилизационном фонде накоплено уже более 10% ВВП (правда, со следующего года Стабфонд будет разделен).