Рудольф Гильфердинг - Бём-Баверк как критик Маркса

Предлагаемой книжкой мы начинаем издание серии экономических работ. В план нашей «Экономической серии» включены с одной стороны книги по теоретической экономии, с другой стороны, — работы конкретно-описательного характера. Задача первых — популяризация и интерпретация экономической системы марксизма, задача последних — дать ряд очерков, посвящённых историческому развитию и современному положению как народных хозяйств разных стран, так и мирового хозяйства в целом.

Работа Гильфердинга даёт блестящую методологическую критику субъективной школы политической экономии, вскрывая её внутреннюю бессодержательность и бесплодность. В этом отношении она, несомненно, принадлежит к числу лучших работ, посвящённых методологии Марксовой политической экономии, и может быть поставлена наряду с «Политической экономией рантье» Бухарина. Во второй главе своей работы Гильфердинг подробно останавливается на так называемом «великом противоречии» между I и III томами «Капитала» и попутно даёт превосходное изложение соответствующих глав этого бессмертного труда.

Предлагаемый этюд был напечатан в I томе «Marx-Studien» (Вена, 1904 г.). Настоящий перевод вновь сличён с подлинником и исправлен.

Ш. Д.

Появление третьего тома «Капитала» прошло довольно бесследно мимо буржуазной экономической науки. Из «весёлой погони», которую ожидал Зомбарт 1, ничего не вышло. Не возникло никакой новой борьбы умов, и «сражение in majorem scientiae gloriam» не состоялось. Ибо на теоретическом поприще буржуазная экономика в настоящий момент не ведёт больше задорных и отважных боёв. Как оратор, говорящий от имени буржуазии, она выступает только там, где затрагиваются практические интересы последней; верно отражая в хозяйственно-политических битвах наших дней конфликты интересов правящих клик, она боязливо избегает рассмотрение общественных отношений в их совокупности, справедливо чувствуя, что подобное рассмотрение несовместимо с её существованием, как буржуазной экономической науки. И даже там, где она в своих «Основах» и «Очерках» в силу необходимости должна говорить о связи общественного целого, она не может подойти к этому целому иначе, как путём кропотливого составления его из отдельных частей. Она перестала быть принципиальной и систематической, и сделалась эклектической и синкретической. И когда «теоретик социальной экономии» Дитцель, сделав приятную мину в плохой игре, возводит эклектизм в принцип, то это только последовательно с его стороны. Исключение представляет только психологическая школа политической экономии. Подобно классикам и марксистам, она стремится понять экономические явления с единой точки зрения. Она противостоит марксизму, как законченная теория, и может поэтому подвергать его систематической критике, которая при диаметральной противоположности исходных точек зрения стала необходимостью. Уже в 1884 году Бём-Баверк в своей «Истории и критике теорий прибыли с капитала» завязал полемику с первым томом «Капитала», а на появление третьего тома он отозвался обстоятельной антикритикой 2, основные мысли которой мы находим в недавно вышедшем втором издании его «Истории» 3. Он думает, что ему удалось доказать несостоятельность экономической теории марксизма, и возвещает с уверенностью о «начале конца теории трудовой ценности», которое якобы наступило с выходом третьего тома.

Его принципиальная критика, которая нападает не на отдельные произвольно выхваченные места, или выводы, но ставит под знак вопроса и объявляет несостоятельными самые основы Марксовой системы, даёт возможность для плодотворной дискуссии, которая к тому же, если принять во внимание, что обсуждению подвергается вся система в целом, — должна быть более глубокой, чем та полемика, которую обычно вызывают возражения эклектиков, покоящиеся на недоразумениях и касающиеся частностей.

Исходный пункт Марксовой системы образует анализ товара. Против него прежде всего и обращает Бём свою критику.

Маркс не даёт, якобы, ни эмпирического, ни психологического доказательства своего тезиса о том, что принцип ценности следует искать в труде; он предпочитает проложить «третий, для данного предмета, несомненно несколько странный, путь доказательства, — путь чисто логического доказательства, диалектической дедукции из сущности обмена» 4.

Он берёт у Аристотеля ту мысль, что обмен не может существовать без равенства, а равенство немыслимо без соизмеримости. Исходя из этого, он изображает обмен двух товаров в виде равенства, заключает, что в обеих обмениваемых и, следовательно, приравниваемых вещах должно заключаться нечто общее, имеющее одинаковую величину, и переходит к поискам того общего, к чему должны быть сведены вещи, приравненные друг к другу, как меловые ценности. Наиболее уязвимым местом Марксовой теории являются, по мнению Бёма, те логические и методические операции, при помощи которых труд как бы отсеивается в качестве этого «общего свойства». Они, думает Бём, содержат в себе почти столько же основных научных ошибок, сколько отдельных положений. Прежде всего Маркс просеивает через решето из всех ценных для обмена (очевидно, годных для обмена. Р. Г. ) вещей, только вещи, заключающие в себе свойство, которое он намерен в результате выделить как «общее», оставляя в стороне все остальные. А именно, он с самого начала якобы ограничивает объём своего исследования «товарами», которые он определяет, как продукты труда, в противоположность дарам природы. Однако совершенно очевидно, что если обмен действительно означает приравнивание, предполагающее наличность «чего-то общего в равном размере», то это общее должно быть налицо у всех способных к обмену благ: не только у продуктов труда, но и у явных даров природы, как земля, дерево на корню, сила воды и т. д. Исключать эти пригодные для обмена блага, значит совершать методологический смертный грех, который тем менее может быть оправдан, что некоторые из этих благ, как, например, земля, принадлежат к важнейший объектам имущественных прав и оборота; при этом ни в коем случае нельзя утверждать, что меновые ценности (нужно было бы, конечно, сказать цены! Р. Г. ) даров природы всегда устанавливаются чисто случайно. Маркс, якобы, уклоняется также от объяснения причин исключения этой категории благ. Наоборот, здесь, как и во многих других случаях, он умеет с диалектической ловкостью, напоминающей изворотливость угря, обходить щекотливые места. Он будто бы избегает обратить внимание на то, что понятие «товара» у́же, чем понятие блага, пригодного для обмена; наоборот, он стремится постоянно затушевать это различие. И он должен это делать, ибо если бы Маркс в решающий момент не ограничил своего исследования продуктами труда, а попытался бы найти общее также и у природных благ, «пригодных для обмена», то, думает Бём, ясно как, день, что труд не мог бы быть этим общим свойством. Сам Маркс и его читатели должны были бы споткнуться о грубую методологическую ошибку, если бы вышеуказанное ограничение было произведено