Анатолий Голомолзин - О конкуренции и регулировании: теория, история, практика, перспективы

В нашей стране полномасштабный межотраслевой баланс производства и распределения продукции в народном хозяйстве СССР был реализован в 1959 г. Балансы за этот и последующие годы были разработаны на основе экономико-математических моделей. Пионером в области экономической кибернетики, применения ЭВМ для разработки оптимальных народнохозяйственных планов является академик В. С. Немчинов. Развитие им динамической модели межотраслевого баланса стало новаторским в отечественной науке и предвосхитило многие идеи зарубежных ученых 44.

Мировую известность среди ученых, работавших в области экономической математики, получил академик Л. В. Канторович, фактически создавший новое направление в науке под названием линейного программирования 45. Он стал единственным отечественным обладателем Нобелевской премии по экономике (в 1975 г. вместе с Т. К. Купмансом «за вклад в теорию оптимального распределения ресурсов») 46. На церемонии вручения премии представитель Шведской королевской академии наук отметил: «Основные экономические проблемы могут изучаться в научном плане, независимо от политической организации общества, в котором они исследуются».

Смешанная экономика и государство, развивающее рынки

Свободного рынка в современных экономиках, например США, Британии, других европейских стран, не существует, – считает Эдмунд Конвэй. По его мнению, у большинства ведущих стран в действительности несколько меньше свободного рынка, чем это было несколько столетий назад. Ситуацию в этих странах, а также во многих других частях развивающегося мира правильнее описать как «смешанная» экономика, где комбинируется свободный рынок с государственными интервенциями. Невмешательство государства в дела бизнеса (laissez-faire – let them do as they choose) никогда не существовало, подчеркивает Э. Конвэй 47.

«Склеротические» тенденции, связанные с торможением экономического роста из-за картелизации и действия групп давления, не являются особенностью развивающихся экономики, они возникают и в стабильных демократиях, писал М. Олсон. Государство должно быть достаточно сильным, чтобы создать и защищать права частной собственности и обеспечивать соблюдение договоров, но при этом должно стремиться своими собственными действиями не нарушать эти права, то есть быть государством , развивающим (преумножающим) рынки ( market-augmenting government ). В большинстве процветающих стран рынки капитала, страхования, фьючерсов и производных ценных бумаг столь многочисленны и важны, а капиталоемкое и широкомасштабное производство ведется корпорациями с таким размахом, что в этих странах государство должно порождать больше рынков, чем подавляет или вытесняет 48.

Кардинальные изменения в технологической, экономической и социальной сфере проявлялись, в частности, в промышленной революции, термине, впервые введенном А. Тойнби. Й. Шумпетер 49предложил теорию «эффективной конкуренции», согласно которой рыночный механизм в эпоху «большого бизнеса» является плодом взаимодействия сил монополии и конкуренции, базирующихся на нововведениях и придающих особый динамизм циклического экономическому развитию. Изменения ведут к экономическому росту, корни которого, по мнению Й. Шумпетера, лежат в неравномерном циклическом движении. Толчок же развитию дают нововведения, которые не тождественны изобретениям, а представляют собой категорию предпринимательской деятельности. За новаторами, доказавшими прибыльность новых технологических процессов, следует резкий рост инвестиций, меняющий решающие факторы экономики. Синхронные движения, приводящие к последовательной смене фаз процветания, депрессии и равновесия, у Й. Шумпетера описываются с использованием схемы трех циклов Н. Кондратьева, К. Жуглара и Дж. Китчина, соответственно, с периодами в пятьдесят пять лет, десять лет, два года и четыре месяца. Каждый цикл Кондратьева содержит несколько циклов Жуглара, а каждый цикл Жуглара – несколько циклов Китчена 50.

В XX в. Й. Шумпетер говорил, что в результате технического прогресса функции предпринимателя, движимые ранее чувством пуританского индивидуализма, по внедрению новшеств значительно сузились до простой рутины – бюро и комитеты заменили индивидуальные действия. Экономические исследования организации промышленности показали, что экономическая теория не поспевала за изменяющейся обстановкой XX в. Ф. Цойтен считал, что экономическая теория должна исследовать олигополию, двустороннюю монополию, и отношения между экономическими группами 51.

В экономике XXI в. многие сектора – телеком, медиа, цифровые платформы (от социальных сетей до интернет-поиска), фармацевтика, аграрное производство и многие другие – не могут быть поняты, если смотреть на них через призму свободной конкуренции. В этих секторах преобладающей формой конкуренции является олигополия, писал Дж. Стиглиц 52. Она, видимо, удовлетворительно решает экономические задачи в этом худшем из возможных миров, говорил Дж. Гэлбрейт, но в условиях олигополии развитие новых сдерживающих факторов возможно не в лице соперников, а на противоположной стороне рынка, где находятся покупатели 53.

Представители чикагской школы считали, что рынки изначально конкурентны, и что правительства не должны вмешиваться в целях защиты конкуренции. По мере роста влияния чикагской школы, суды следовали этой доктрине, даже несмотря на применение «правила разумности» при балансировании эффективности и антиконкурентных эффектов. К примеру, монопольно высокие цены не считались проблемой с учетом низких барьеров входа на рынки. Следствием такого подхода стало расхождение теории с практикой, когда раз за разом возникал вопрос существования рыночной власти, а также антиконкурентного поведения фирм, злоупотребляющих этой властью. Современная экономическая теория (включая достижения, связанные с пониманием ассиметричности информации и с теорией игр) отвергла большинство из положений чикагской школы писал нобелевский лауреат Дж. Стиглиц 54. Он говорил, конечно излишне категорично, но оправданно в дискуссии с представителями чикагской школы с их не менее крайними позициями, что даже конкурентные рынки не эффективны, а «невидимая рука рынка» Адама Смита потому и невидимая, что ее не существует. Рынки не являются конкурентными в общем случае, существует широкий набор механизмов, благодаря которым рыночная власть возникает, поддерживается и расширяется.

«Цифровая рука» рынка

Современная интерпретация «невидимой руки» рынка от Адама Смита становится центральной в изменении применения антимонопольного законодательства. Конкуренция, как «невидимая рука рынка», которая справедливым образом распределяет жизненные блага, замещается во многих секторах «цифровой рукой». И если невидимая рука по Адаму Смиту приводилась в движение природными силами, то цифровая рука, будучи сделанной человеком, может стать средством манипулирования, как считают М. Штуке и А. Израши 55. С возрастанием значения Больших Данных и Большой Аналитики, фирмы-гиганты не просто следуют нам и нашим потребностям. Используя современные алгоритмы, компании вовлекаются в обработку данных, торговлю данными, определение модели поведения, оценку потребления, и оптимизацию цен. Наше поведение определяется, а предпочтения переключаются индивидуальным стимулированием, чтобы помочь нам сделать правильный выбор. Но правильный для кого? Если по мнению А. Смита примитивная, повторяющееся в условиях разделения труда ежедневная работа приводила к проблеме «умственных увечий» рабочих, то не может ли индивидуальное стимулирование транснациональных супер-гигантов привести к «умственным увечьям» еще и потребителей?