Валентин Витчевский - Торговая, таможенная и промышленная политика России со времен Петра Великого до наших дней

При Петре Великом (1682–1725) торговля и – поскольку здесь применим этот термин – промышленность сделали значительный шаг вперед. Это движение вперед не следует, однако, переоценивать; оно обусловливалось не столько естественным расширением экономических отношений, сколько настойчивыми усилиями правительства. Внешняя торговля по-прежнему сохранила свой по преимуществу пассивный характер и вызывалась главным образом потребностями соседних народов. Русский купец не обладал ни достаточной предприимчивостью, ни достаточной интеллигентностью, чтобы заводить новые торговые сношения с иностранными государствами. Поскольку вывоз русских сельскохозяйственных продуктов не оставался в руках иностранцев, внешнюю торговлю вело само правительство. Ибо уже задолго до Петра I торговля получила ярко выраженный фискальный характер. Правительство сосредоточивало в своих руках то тот, то другой из более важных предметов торговли; продажа этих так называемых казенных товаров составляла монополию государства, которое таким образом сделалось самым крупным торговцем, хотя экспорт монополизированных товаров нередко отдавался на откуп отдельным купцам или компаниям за определенную откупную цену. К казенным товарам принадлежали, например, пенька, льняное семя, сало, воск, деготь, поташ, икра и т. д. На особых монопольных основаниях являлись также объектами фискальной торговли соль, водка и табак [6] Stieda. Peter der Grosse als Merkantilist // Russische Revue. T. IV. S. 228 sq. .

Петр Великий не только удержал эту развившуюся при его предшественниках систему государственных торговых монополий, но вначале даже расширил ее увеличением числа монополизированных продуктов. Частные лица могли подвозить соответственные товары только к определенным речным пристаням, где они переходили в руки уполномоченных государством получателей. Петр отказался, впрочем, от этой монопольной торговли, когда убедился, что фискальные интересы страдают от такой государственной регламентации. Монополия была сохранена только для двух продуктов [7] Покровский В. И. Сборник сведений по истории и статистике внешней торговли России. Т. 1. СПб., 1901. С. 23. .

С точки зрения торгового баланса пассивный характер внешней торговли был для России весьма выгоден, так как этим обусловливалось значительное превышение вывоза над ввозом [8] Покровский В. И. Указ. соч. . Это увеличивало запас благородного металла в стране и служило к удовлетворению потребности государства в монете и металле. Усилению металлического запаса должно было служить также, рядом с указанным направлением торговой политики, покровительство отечественной горнопромышленности [9] К концу царствования Петра I (1726) ценность вывоза из портов Архангельска и Петербурга достигала 2,6 млн руб. серебром, а ввоза – 1,5 млн (Покровский В. И. Указ. соч. C. 24). Эти цифры должны быть признаны не столь незначительными, если принять во внимание тогдашнюю покупательную силу денег (Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры. C. 95 сл.). . В этом отношении Петр [10] О соответственных мероприятиях см.: Ordega. Die Gewerbepolitik Russlands von Peter I. Tübingen, 1885. S. 14, 22 sq. явился последователем меркантилистического учения об обогащении собственной страны, но не вследствие более глубокого понимания взаимной связи хозяйственно-политических явлений, а только потому, что эта система была наиболее пригодна для целей и планов царя.

Господствовавший в Западной Европе в начале ХVIII в. меркантилизм вырос из потребностей эпохи, готовившейся сбросить с себя скорлупу натурального хозяйства; он благоприятствовал стремлению к внутренней консолидации, хозяйственному укреплению и политическому влиянию. Все это вполне соответствовало собственным намерениям Петра, хотя по своему развитию его империя не выдерживала, конечно, самого отдаленного сравнения с Западной Европой. Рассматривая мероприятия правления Петра, мы можем признать его меркантилистом в том смысле: 1) что он стремился к возможному ограничению вывоза сырья, даже сельскохозяйственных продуктов, чтобы не лишать население материала для обработки и предметов пропитания; 2) что он старался затруднить ввоз, особенно мануфактурного товара, так как опасался, что расчеты с заграницей могут уменьшить запас металла в стране; 3) что он рассчитывал поднять отечественную промышленность выдачей премий и ссуд, припиской к фабрикам рабочих сил и т. д. – словом, путем целого ряда искусственных, частью прямо «азиатских» средств; 4) что он всецело склонялся к ходячим воззрениям меркантилистов о важности сохранения и увеличения в стране запаса благородных металлов и монеты; 5) что, наконец, все свои силы он направил на создание национального флота.

Но какой-либо шаблонной программой меркантилизма Петр руководился в своей политике так же мало, как и другие правительства. Различие в политике отдельных государств обусловливалось тем, что они различно составляли свои меркантилистические рецепты, применяли средства более или менее решительные и стремились к большему или меньшему воздействию на ту или иную часть экономического организма нации. Петр во всех этих отношениях шел в известной мере своим собственным путем, не столько ввиду своеобразных особенностей страны, сколько из страстного стремления к усилению ее политического могущества. Последнее должны были обеспечить ему войско и флот, для создания и поддержания которых финансовые силы были доведены до крайней степени напряжения.

Лодыженский и другие авторы ставят Петру в заслугу, что он не был слепым приверженцем меркантилистической теории. Он-де, например, отнюдь не увлекался излишним поощрением вывоза русских фабрикатов и соблюдал меру при удалении иностранных продуктов с внутреннего рынка; и эта сдержанность вызывалась будто бы стремлением как можно более приспособиться к экономическим условиям государства. Но такой взгляд основан на совершенно превратном понимании характера и политики такого, лишь в определенных направлениях просвещенного, деспота, каким был Петр Великий. Если руководителей других государств той же эпохи можно упрекнуть в том, что свою государственную власть они слишком настойчиво пускали в ход для достижения нередко односторонних хозяйственных целей, то для Петра экономические цели являлись лишь фундаментом, на котором должен был быть воздвигнут храм его политического могущества. Как совершенно справедливо замечает Милюков, «побудительной причиной всех новшеств в областях государственного хозяйства» являлось для Петра учреждение постоянного войска и создание флота по образцу других государств. В словах одного из петровских указов: «деньги – это артерия войны» – выражено главное содержание царского меркантилизма, в афоризме же «полиция есть душа гражданственности и всякого доброго порядка» заключается секрет успехов западноевропейской меркантилистической торговой системы. Государственное принуждение служило средством хозяйственно-политических мероприятий, направленных к поддержанию и улучшению финансов [11] 11О меркантилизме Петра см., кроме названных трудов Стьеды и Брюкнера, также: Schulze-Gävernitz. Volkswirtschaftliche Studien aus Russland. Leipzig. 1899. S. 9-18. .