Александр Скоробогатов - Общество как договор между сильными и слабыми. Очерки по экономике истории

Для иллюстрации тех или иных теоретических положений я пользовался примерами, взятыми из работ Р. Вина, М. Блока, Р. Блэкберна, Ф. Броделя, П. Бурке, И. Валлерстайна, К.А. Виттфогеля, Э. Гиббона, П. Грегори, Б. Дэвиса, В. Ключевского, И. Кулишера, Т. Моммзена, А. Пиренна, К. Поланьи, В. Розивача, М. Ростовцева, С. Феноальтеа, М. Финли, Р. Фогеля, С. Энгермана и др.

Представляемая книга начала формироваться более десяти лет назад, в процессе чтения мною курсов по институциональной экономике, теории контрактов, новой экономической истории, экономической истории России и истории экономических учений. Отдельные блоки книги выходили в виде статей в различных изданиях социально-экономического профиля.

Хотелось бы поблагодарить всех, кто своим заинтересованным участием способствовал написанию и публикации данной книги. В первую очередь это касается коллег по НИУ ВШЭСПб: Андрея Заостровцева, Владимира Матвеенко, Ивана Розмаинского, Сергея Слободяна, Владимира Усенко и др. Отдельные разделы книги обсуждались на нескольких конференциях, организованных Международным центром социально-экономических исследований «Леонтьевский центр» (Санкт-Петербург), на регулярных семинарах, проводимых в Экономико-математическом институте РАН (Санкт-Петербург), а также на выездных семинарах ВШЭ, организованных Рустемом Нуреевым. Общение с коллегами на этих форумах помогало мне лучше осмыслить общую канву и отдельные нюансы этой книги. Естественно, что все оставшиеся недочеты и ошибки целиком остаются на моей совести.

Надеюсь, что книга будет интересна тем, кто, как и автор, пытается смотреть на историю как на процесс.

Входе промышленной революции развивалась не только современная экономическая цивилизация, но и экономическая наука. Время возникновения и расцвета этой отрасли знаний, видимо, способствовало не только развитию интереса к изучению жизни общества с точки зрения его благосостояния, но и тому, что исследовательские усилия были сконцентрированы на изучении самого этого времени. Результатом почти трехвекового развития экономической науки стало построение концептуальной схемы, наиболее пригодной для изучения сформировавшей ее современной западной цивилизации. Такого рода временная и пространственная ограниченность излюбленного объекта исследований в экономической теории придала ей внеисторический характер, сделав экономическую историю одной из наиболее игнорируемых областей.

Однако некоторые историко-экономические идеи, развитые в рамках западной экономической науки, получили определенную известность. Связаны они не столько с экономической историей, сколько с экономикой истории – разработкой теоретической схемы для организации исторических фактов, относящихся ко всем сферам общественной жизни. Это было вызвано, с одной стороны, все большим осознанием прошлого как кладезя законов, управляющих современностью. С другой стороны, этому способствовала универсализация экономической теории как метода анализа общественных явлений, выразившаяся в том, что в поле ее зрения попали процессы, протекающие как в сфере хозяйства, так и в сфере культуры, политики, социальных иерархий и т. д.

Универсализация экономической науки наметилась с зарождением современной неоклассической теории после маржиналистской революции, в результате которой она вышла за рамки своей традиционной предметной области, связанной с материальным производством, став абстрактной логикой рациональности. Поскольку действовать рационально, т. е. пользуясь наилучшим из возможных способов достижения поставленной цели, человек пытается не только в хозяйственной жизни, экспансия экономической науки в изначально чуждые ей предметные области была логичным следствием такой трансформации ее метода.

Однако изначально неоклассическая теория развивалась в таких жестких методологических рамках, которые затрудняли для нее изучение реальной истории [1] Основные разделы данной главы излагались в моей статье [Скоробогатов, 20116 ]. . Речь идет о допущениях, образующих ее «защитный пояс», которые можно свести к характеристикам среды хозяйственной деятельности:

• совершенство и однородность естественной среды;

• совершенство и однородность институциональной среды.

Первое допущение исключает негативное влияние природных факторов и предполагает равенство возможностей, задаваемых территорией. По-другому данное допущение можно обозначить как допущение о постоянной отдаче от естественной среды, означающее, что рост населения не влияет на удельные издержки жизнеобеспечения человека. Дело фактически представляется так, как если бы вся земля была совершенно одинакова в плане выгодности ведения хозяйства и существует в бесконечном количестве. Допущение о нейтральности территории по отношению к экономике во многом объясняет внеисторический характер экономической теории.

На заре истории экономической науки принималось допущение об убывающем плодородии почвы, которое позволяло учесть разницу в возможностях, проистекающую из различий территории. Предполагалось, что земля, будучи неоднородной по плодородию, может быть соответствующим образом ранжирована и тогда занимающие лучшие участки будут получать чистый выигрыш от преимуществ занимаемого участка. Начиная с Рикардо такой выигрыш от преимуществ в условиях производства обозначается как рента [Рикардо, 1993, гл. 2–3; Блауг, 1994, с. 82–83].

Хотя неравенство возможностей, задаваемых территорией, понималось так узко и увязывалось исключительно с условиями земледелия, этого, вкупе с железным законом заработной платы и теорией ренты Д. Рикардо, оказалось достаточно для построения модели исторического развития. Согласно этой модели, ход экономической истории определяется степенью сельскохозяйственного освоения земли. При наличии некоего запаса земли сохраняется возможность расширения производства и связанной с этим чистой прибыли. Это доставляет трудовому населению некий излишек сверх минимума средств существования, который они, в согласии с железным законом, расходуют на увеличение своих семей, вызывая рост населения и тем самым усиление давления на ресурсную базу. По мере исчерпания земельных ресурсов будут исчерпываться возможности экономического роста и будет приближаться «стационарное состояние» – состояние экономики, исключающее дальнейший рост.