Уильям Энгдаль - Финансовое цунами

Чтобы охватить очень крупные хедж-фонды ( LTCM ), очень крупные фондовые биржи ( NYSE ) и практически все крупные финансовые организации, в которых США имели стратегические карты, TBTF -доктрина была обязана расшириться в течение гринспэновского периода ФРС. И последствия обязаны были быть разрушительными. Мало кто вне элитных инсайдерских кругов очень больших организаций финансового сообщества понял даже просто то, что эта доктрина вообще существует.

Как только TBTF -принцип стал ясен, крупнейшие банки вступили в борьбу, чтобы получить еще больше. Традиционное разделение банковской системы на местные ссудосберегательные ипотечные банки, крупные международные денежные центральные банки как Citibank, JP Morgan или Bank of America , а также запрет на банковскую деятельность в более чем одном штате один за другим были ликвидированы. Это было своего рода "выравнивание игрового поля", но на уровне крупнейших банков, чтобы разровнять бульдозерами, поглотить более мелких и создать финансовые картели беспрецедентного масштаба.

К 1996 году число независимых банков сократилась более чем на одну треть с конца 1970 гг. от более чем 12000 до менее чем 8000. Доля банковских активов, контролируемых банками с более чем $100 млрд., удвоилась до одной пятой всех банковских активов США. Это было только начало. Банковская консолидация стала прямым результатом устранения географических ограничений на банковские ветвления и приобретения холдинговых компаний со стороны отдельных штатов, формализованных в Законе от 1994 года Interstate Banking and Branch Efficiency . Под лозунгом "более эффективной банковской деятельности" дарвинистское «выживает сильнейший» получило свое продолжение. Что ни в коей мере не означало, что выживает лучший. Консолидация должна была возыметь значительные последствия через десять или около того лет, когда секьюритизация расцвела в масштабах, превышающих самые смелые фантазии банков.

В 1995 году в разгар эпохи Клинтона-Рубина бывший банк Алана Гринспэна JP Morgan ввел новшество, которое революционизировало банковскую систему течение следующего десятилетия. Нанятый банком Блайт Мастерс (Blythe Masters), 34-летний выпускник Кембриджского университета, создал первые дефолтные свопы ( Credit Default Swaps), производный финансовый инструмент, который будто бы позволяет банку застраховаться от дефолта по кредитам, и еще обеспеченные долговые обязательства ( Collateralized Debt Obligations ), облигации, эмитируемые для страхования смешанных пулов активов, своего рода кредитная производная, дающая кредит большому числу компаний в едином инструменте.

Их привлекательность заключается в том, что все проводилось вне собственных учетных книг банка, следовательно, вне рамок правил Базельского соглашения о 8% капитализации. Цель состояла в том, чтобы увеличить банковский возврат при одновременном устранении рисков, своего рода "откусить и от чужого пирога", то, что в реальном мире может быть только очень нечистоплотным.

JPMorgan тем самым подготовил почву для преобразования банковской системы США из традиционных коммерческих кредиторов в торговца кредитами, по сути, в страховщиков. Новая идея должна была позволить банкам переложить риски со своего баланса путем объединения своих ссуд и повторной продажи их в качестве ценных бумаг, одновременно покупая дефолтные свопы после синдицирования ссуд для своих клиентов. Это было призвано доказать ошеломляющее развитие, объем которого в ближайшее время будет измеряться для банков в триллионах. К концу 2007 года, по оценкам, в контрактах по дефолтным свопам насчитывалось $ 45000 млрд., давая держателям облигаций иллюзию безопасности. Эта иллюзия, однако, была построена на банковских моделях рисков предполагаемых неплатежей, которые не являются публичными, и в отличие от других такого рода моделей рисков были весьма оптимистичными. Тем не менее, самого существования этой иллюзии было достаточно, чтобы основные банки мира подобно леммингам ринулись покупать ипотечные закладные, обеспеченные или поддержанные потоком ипотечных платежей неизвестного кредитного качества, и принять на веру рейтинги AAA от Moody’s или Standard & Poors .

Точно так же, как Гринспен в качестве нового председателя ФРС обращался к своим старым дружкам в JP Morgan , когда он хотел соорудить лазейку в строгом Законе Гласса-Стигаля в1987, и так же, как он обращался к JP Morgan для тайного сотрудничества с ФРС, чтобы покупать производные на чикагском фондовом индексе MMI , чтобы искусственно манипулировать восстановлением посте октябрьского краха 1987 года, точно так же ФРС Гринспена работала с JP Morgan и горсткой других верных друзей на Уолл-Стрит, чтобы поддержать запуск секьюритизации в 1990-е годы, когда становилось все очевиднее, какие возникали ошеломляющие возможности для банков, которые были первыми и которые могли бы формировать правила новой игры, Новых Финансов.

Именно JP Morgan & Co . привел в движение большие деньги центральных банков в начале 1995 года в сторону от традиционных банковских кредитов клиентам к чистой торговле кредитами и кредитными рисками. Цель состояла в том, чтобы накопить огромные средства на банковском балансе и при этом вносить риски в учетные книги, открытое приглашение к алчности, мошенничеству и, в конечном счете, к финансовой катастрофе. Почти все крупные банки в мире от Deutsche Bank до UBS, Barclays, Royal Bank of Scotland и Societe Generale вскоре приняли это приглашение как стая восторженных слепых леммингов.

Никто, однако, даже не приблизился к горстке банков США, которые создавали правила и доминировали в новом мире секьюритизации после 1995 года, а также в выпуске производных. Эти банки, возглавляемые JP Morgan, первые начали вывод кредитных рисков с банковских балансов за счет объединения кредитов и повторной продажи пакетов, покупая защиту от неплатежей после синдицирования кредитов для клиентов. Эпоха Новых Финансов уже началась. Как и всякое крупное "нововведение" в области финансов, она начиналась не вдруг.

Спустя очень короткое время новые секьюритизирующие банки, такие как JP Morgan , начали создавать портфели долговых ценных бумаг, а затем упаковывать и продавать транши на основе вероятностей неплатежеспособности. Новая игра называлась "вдоль и поперек" и была нацелена на генерирование дохода для страховщиков-эмитентов и выдачу результатов "специализированного риска возврата" для инвесторов. Вскоре обеспеченные активами залоги, обеспеченные долговыми обязательствами залоги и даже формирующийся рынок задолженности группировались и распродавались траншами.