Чарлз Уилэн - Голая экономика. Разоблачение унылой науки

Служащие Федеральной резервной системы встречают всякое политическое вмешательство в штыки. Весной 1993 г. я был на обеде с Полом Волкером, бывшим председателем Федеральной резервной системы. В то время м-р Волкер преподавал в Принстоне и был настолько добр, что взял с собой на обед своих студентов. Президент Клинтон только что выступил с обращением на объединенном заседании обеих палат конгресса, и во время этой церемонии Алан Гринспен сидел рядом с Хилари Клинтон. Больше всего от того обеда мне запомнилось бурчание м-ра Волкера по поводу того, что Алану Гринспену не следовало сидеть рядом с супругой президента. По мнению м-ра Волкера, это могло дать повод усомниться в независимости Федеральной резервной системы от исполнительной власти. Это пример того, насколько серьезно главы центральных банков относятся к своей политической независимости.

Инфляция — скверное явление. Дефляция, или устойчивое снижение цен — и того хуже. Даже умеренная дефляция может вызвать опустошение в экономике, о чем свидетельствует опыт Японии за последнее десятилетие. Утверждение о том, что снижение цен может ухудшить положение потребителей, кажется противоречащим здравому смыслу (особенно если учесть, что рост цен тоже ухудшал их положение), однако дефляция порождает опасный экономический цикл. Начать с того, что снижение цен заставляет потребителей откладывать покупки. Зачем покупать холодильник сегодня, если на следующей неделе холодильники подешевеют? Между тем цены на активы также снижаются и потребители чувствуют, что беднеют, и менее склоняются к расходам. (Вообразите, что стоимость вашего дома из года в год падает, а платежи по закладной остаются прежними.) Как нам известно из последней главы, когда потребители прекращают тратить деньги, прекращается и рост экономики. Компании реагируют на этот спад еще более значительным снижением цен. Результатом оказывается то, что экономика входит в смертельный штопор. Пол Кругман отмечал:

Цены падают потому, что экономика угнетена; теперь мы только что узнали о том, что экономика угнетена снижением цен. Это готовит сцену для возвращения еще одного чудища, которого мы не видели с 1930-х годов, — «дефляционной спирали», при которой снижающиеся цены и обрушающаяся экономика питают друг друга, ввергая экономику в бездну [112] Paul Krugman . Fear Itself // New York Times Magazine, 2001, September 30. .

Возможно, тут не в силах помочь и валютная политика. В Японии центральный банк уже довел процентные ставки до нуля, а это означает, что их более некуда снижать. (Процентные ставки не могут быть отрицательными. Любому банку, который выдал 100 дол. в кредит и требует вернуть ему лишь 98 дол., было бы лучше просто оставить эти 100 дол. у себя в хранилище.) И все-таки реальная ставка процента за пользование капиталом на самом деле может быть весьма высокой. И вот почему. В условиях падения цен операция, при которой сегодня занимают 100 дол. а завтра гасят долг теми же 100 дол., не лишена издержек. Те 100 дол., которыми вы погашаете полученный вчера кредит, имеют большую покупательную способность, чем те 100 дол., которые вы получили в кредит. Возможно, гораздо большую. Чем быстрее снижаются цены, тем выше реальная стоимость заимствований. Экономисты все более убеждаются в том, что Япония нуждается в изрядной дозе инфляции. Некоторые должностные лица заходят настолько далеко, что побуждают Банк Японии принять любые меры «вплоть до разбрасывания банкнот с вертолета» [113] Stephanie Strom . Deflation Shackles Japan, Blocking Hope of Recovery // New York Times, 2001, March 12. . Возвращаясь к макроэкономической политике, замечу, что одна из теорий, объясняющих причины, в силу которых японские должностные лица не сделали большего в борьбе с падением цен, утверждает, что стареющее население Японии, многие представители которого живут на фиксированные доходы или сбережения, считают дефляцию хорошим явлением, несмотря на ее опустошительные последствия для экономики в целом.

В истории США также были периоды дефляции. Среди экономистов существует общее согласие относительно того, что причиной Великой депрессии была скверная, халтурная валютно-финансовая политика. С 1929 по 1933 г. предложение денег в США снизилось на 28 % [114] N. Gregory Mankiw . Principles of Economics. Fort Worth, Tex.: Dryden Press, 1998, p. 606. . Федеральная резервная система сознательно не пошла на то, чтобы «открыть кредитный кран»; скорее, она праздно созерцала самопроизвольное сокращение предложения денег. Контроль над процессом обращения денег был потерян. Из-за массового банкротства банков, случившегося в 1930 г., и банки, и частные лица начали припрятывать наличность. Деньги, засунутые под матрас или запертые в банковском хранилище, нельзя было закачать в экономику в виде кредитов. Пока объем средств, которые можно было бы использовать для Кредитования, уменьшался, Федеральная резервная система ничего не делала. А ей следовало делать прямо противоположное: закачивать деньги в экономическую систему.

Валютно-финансовая политика — дело мудреное. Если эта поливка правильна, она способствует экономическому росту и амортизирует потрясения, которые в противном случае могли бы вызвать катастрофу. Если валютно-финансовая политика ошибочна, она может привести к страданиям и нужде. В 1990-х годах, когда американская экономика переживала самый длительный в своей истории период роста, м-ру Гринспену отдавали честь как создателю гибкого подхода к валютно-финансовой политике — как Златовласка из сказки о трех медведях, м-р Гринспен все делал очень вовремя: использовал любые возможности и, использовав их, уходил. XXI век уже предъявил нам потрясающее разнообразие новых проблем — от войны до глобального кризиса. Рука специалиста на «кредитном кране» США будет приобретать все большее значение.

Представьте удивительное изобретение: машину, которая может превращать зерно в стереофоническое оборудование. Запущенная на полную мощность, эта машина может превратить 50 бушелей зерна в проигрыватель для компакт-дисков. Или же одно переключение цифрового пульта управления — и чудо-машина превратит полторы тысячи бушелей соевых бобов в четырехдверный седан. Но у этой машины есть и другие способности. Если ее должным образом запрограммировать, она может превращать программные продукты Windows в прекрасные французские вина. Или может переработать самолет «Boeing-747» в такое количество фруктов и овощей, которого хватит для того, чтобы кормить несколько месяцев население целого города. Но самое сногсшибательное свойство этого изобретения заключается в том, что его можно установить в любой точке мира и запрограммировать на превращение всего, что выращено и произведено, в вещи, которые, как правило, встречаются гораздо реже.