Евгений Майбурд - Введение в историю экономической мысли. От пророков до профессоров

Существующий в Британии порядок Берк представлял в виде наследия отцов, полученного народом по их завещанию. Сама идея преемственности по завещанию была очень близка англичанам с их традиционным почтением к законности и воле предков. Берк писал о нации как о живом организме, который пребывает в гармоническом согласии с мировым порядком и в котором происходят непрерывные процессы отмирания и обновления. Так что все новое органично вызревает из старого, поэтому не может быть ничего совсем устаревшего, не содержащего ростков нового, и ничего совершенно нового, не связанного преемственно с чем-то старым. Понятно, что такой дух неизбежно заставлял воспевать славное прошлое своего народа — как выражался Берк, "свою портретную галерею, свои надписи на монументах, свои отличия и свои титулы". Многие мысли Берка, как видим, звучат неожиданно злободневно в нынешней России. Эти же общие его подходы оказались созвучными умонастроению Адама Мюллера. Позже Мюллера стали относить к направлению "романтизма'. Он действительно идеализировал средневековое прошлое немецкого народа.

Однако высказанные Мюллером претензии к английской политэкономии достойны внимания — всегда полезно взглянуть на знакомые вещи с неожиданной стороны. Мюллер так понимает подход Смита: общество есть совокупность индивидов, экономика — это производство благ для текущего потребления, — , капитал — это вещественный запас и т. п.

Все это Мюллера не устраивает. Такой взгляд на общество он считает механистичным и атомистичным, игнорирующим нравственные силы в обществе. Он считал чисто английской односторонностью акцент на частный интерес и частную собственность, при котором не учитываются национальная солидарность и историческая преемственность. Следовало бы, говорит Мюллер, учитывать необходимость общественного производства для будущего нации, а также интеллектуальный труд и его продукцию.

Каждая нация — это особый организм со своими жизненными принципами и своей индивидуальностью; на этой основе формируется ее историческое существование.

Нации присущи органичная целостность и преемственность от прошлого к настоящему, от настоящего к будущему. Она не может и не должна жить только текущим потреблением, не заботясь о благе будущих поколений. Материальное хозяйствование является лишь одной из многих сторон целостной народной жизни, его необходимо поддерживать в единстве с высокими целями общества.

Последнее есть задача государства, которое при таком подходе выглядит выразителем и воплощением народного единства, а не только хранителем правопорядка. Кроме вещественного капитала, представленного деньгами, существует также и "нравственный капитал", заключенный прежде всего в национальном языке — этом хранителе опыта, мудрости, нравственного чувства, здравого смысла.

Один лишь язык является тем средством, которое передает эти вещи от поколения к поколению. Мюллер не зашел так далеко, чтобы отрицать всякую истинность учения Смита. Для Англии оно, мол, годится. Почему? Потому что там сохранился тот самый "нравственный капитал", состоящий из законов, обычаев, добрых традиций и национальной солидарности. Все это, сохранившееся от средних веков, представляет прочный фундамент, на котором может спокойно, не заботясь о нем, развиваться материальная жизнь народа.

Для континентальных стран, полагает Мюллер, нужно нечто иное — система, которая бы оберегала и развивала комплекс национальных сил: как материальный капитал, так и нравственный и интеллектуальный, как разделение труда, так и общенародное его соединение. В сегодняшнем мире такие идеи звучат вполне актуально. Чтобы соглашаться со многим из сказанного Мюллером, совсем не обязательно разделять его отношение к учению Адама Смита.

Хотя Мюллер и отталкивался от него, фактически все позитивное у него, Мюллера, лежит в иной плоскости знания. Сегодня нам виднее, что в природе вещей действуют определенные экономические закономерности, общие для всех народов. Но и сегодня мы не всегда понимаем, что в различных национально-исторических условиях они могут по-разному проявляться и приводить к несхожим результатам. Следует избегать поверхностных аналогий и механических заимствований. Знание общих законов экономической науки непременно должно дополняться пониманием конкретных условий каждой страны, ее "интеллектуального и нравственного капитала".

Поэтому хороший экономист — это еще и эрудит в области истории и культуры, который не просто хранит свою эрудицию, но постоянно ее расширяет. Кто ничего не знает, кроме современной экономической науки, тот и ее не знает как следует.

…политическая экономия не есть наука, которая учит только, каким образом меновые ценности производятся индивидуумами, распределяются между ними и потребляются ими…помимо этого, государственный деятель желает и должен знать, как возбуждаются производительные силы целой нации, как они увеличиваются, что им оказывает содействие, отчего они слабеют, замирают и совершенно исчезают, как при помощи национальных производительных сил лучше всего и целесообразнее разработать национальные естественные источники, чтобы создать национальное существование, национальное благосостояние, культуру и обеспечить нации будущее".

Так выражался Фридрих Лист (1798–1846) в самой известной и главной своей работе "Национальная система политической экономии" (1841). Адама Мюллера он в свое время лично знал, неоднократно с ним общался и много у него почерпнул. Доктрина Листа имеет в меньшей степени, чем у Мюллера, характер общекультурный, но в большей степени экономический. Цитированный выше пассаж выражает суть задачи, которую ставит Лист перед экономической наукой. С одной стороны, он не перечеркивает содержания английской классической политэкономии, но как будто считает ее подход недостаточно широким и глубоким. С другой стороны, — это видно уже из содержания книги, — Лист не столько расширяет область экономической науки, сколько смещает ее фокус на другую область экономических проблем. В центре внимания его теории — национальная экономика как целое, в ее взаимосвязях с внешним окружением.

Проблематика английской школы (он так и называет ее одним словом "школа") его занимает мало. Поэтому, как и в случае Мюллера, мы сегодня можем говорить об английском и немецком подходах не в плане "или — или ', а в плане дополнительности одного к другому. Такая точка зрения, впрочем, не исключает полемики — книга Листа насквозь полемична.

Основной объект Листовой полемики — то, что Смит назвал "системой естественной свободы". В отличие от Мюллера, правда, Лист более всего нападает на принцип неограниченной свободы международной торговли. Вместо этого он выдвигает принцип промышленного воспитания нации.