Евгений Майбурд - Введение в историю экономической мысли. От пророков до профессоров

Однако Викселль был далек от того, чтобы считать, будто система свободной конкуренции автоматически обеспечивает справедливое распределение доходов и максимальное удовлетворение потребностей. Особо интересовала его проблема изменений в соотношении используемых факторов и соответственно в распределении доходов. По мере накопления капитала его предельная производительность снижается, говорил Викселль. И хотя абсолютно размер прибыли может возрастать, ее доля в совокупном продукте будет снижаться, увеличивая соответственно долю ренты и зарплаты (мысль, знакомая нам по Адаму Смиту).

Противодействием этому процессу в условиях полной занятости является опережение роста сбережений по сравнению с ростом численности рабочих. Но тут вступает в игру усиление конкуренции между капиталистами за рабочие руки, заработная плата повышается и поглощает часть сбережений владельцев капитала. Впоследствии этот тезис получил название эффекта Викселля. А нам интересно наблюдать, как неоклассическая наука то и дело приходит к идеям, которые были высказаны А.Смитом, исходя из иных предпосылок и умозаключений. Правда, рост зарплаты в процессе накопления капитала Смит не связывал с "поглощением" части сбережений, и потому этот тезис заслуженно носит имя Викселля.

Эффект Викселля и особенно некоторые следствия из него подвергались впоследствии критике — как считается, не вполне справедливой. Конкретно речь идет о выводе, что предельная производительность капитала не является главной причиной, влияющей на уровень процента. Викселль объяснял это так. Допустим, имел место некий прирост реального капитала за счет накопления. Если разделить этот прирост на сумму всех сбережений, то частное покажет степень производительности реального капитала. По обычным представлениям того времени, этот показатель должен был бы совпадать с нормой процента. Но в действительности он оказывается меньше, притом меньше именно настолько, насколько выросла заработная плата как элемент реального капитала.

Процент, объяснял Викселль, — это показатель скорости роста задолженности. Если выдается ссуда под 10 % годовых, это означает рост долга на 10 % за единицу времени (год). Если при этом должник так употребит взятую ссуду, что заработает 20 % в год от ее суммы, тогда его дело будет выгодным.

Допустим, Егор Кузьмич дает взаймы Егору Тимуровичу 100 рублей. Ради того чтобы получить через год, скажем, 110 рублей, Егор Кузьмич отказался от какой-то покупки сегодня. Эти 100 рублей все равно будут истрачены на рынке сегодня, но уже Егором Тимуровичем. А рынку все равно, что один Егор, что другой, — на ценах это не отразится.

Другое дело, если ссуду Егору Тимуровичу выдает некий "Егор-банк' (читателя может озадачить появление вместе множества Егоров, но ведь объегоривают нас со всех сторон…). Банки — это такая категория заимодавцев, которая, не жертвуя своими сегодняшними покупками, дает взаймы для покупок сегодня. Предложение денег относительно товарной массы в этом случае увеличивается.

Если банковский процент (Викселль называет его рыночной ставкой процента) составляет, к примеру, 8 % годовых, а бизнесмен Тимурович на заемные деньги может получить, допустим, 15 % (процент, какой приносит бизнес, Викселль называет; естественной ставкой), тогда найдется много желающих брать ссуды на подобных условиях. Они будут нанимать рабочих, закупать сырье, создавать рабочие помещения и пр. Конкуренция на рынках факторов усилится, и цены на все ресурсы вырастут. Поставщики этих ресурсов, разбогатев, начнут увеличивать свои закупки (в том числе и потребительских товаров), отсюда пойдет новая волна роста цен. Таким образом, рост цен может, стать следствием одного лишь разрыва между рыночной и естественной ставками процента — без увеличения количества денег в обращении. Понятно, что такой вывод противоречит количественной теории денег, которая в те времена еще не подвергалась радикальному пересмотру.

При этом Викселль не упустил возможности показать, что, однажды будучи нарушенным (из-за несовпадения двух видов процента), рыночное равновесие не восстанавливается автоматически. Напротив, неравновесие на рынке усугубляется и продолжается все время, пока имеет место разрыв между рыночной и естественной ставками процента. Такие процессы с накоплением (наращиванием) последствий известны в различных науках, и везде они называются кумулятивными [70] Суть кумулятивного процесса в том, что, во-первых, он, однажды начавшись, сам создает условия для своего дальнейшего развития и, во-вторых, он разворачивается (действует) в одном и том же направлении. .

Модель кумулятивной инфляции, которая вызывается не "впрыскиванием" в обращение избыточного количества денег, а главным образом значительным разрывом между двумя видами процентной ставки, считается наиболее сильным достижением Викселля. Его модель породила в дальнейшем несколько весьма выдающихся исследований, определивших многие существенные черты лица современной экономической науки и связанных с именами Хайека, Кейнса и Мюрдаля (см. главы 29 и 30).

Благодаря Викселлю на сцене мировой экономической науки и появилась Шведская школа. Она характерна стремлением синтезировать достижения трех неоклассических направлении в единую систему на основе виртуозного владения математическим аппаратом, но без злоупотребления последним. В процессе подобного синтеза шведы внесли много нового в золотой фонд экономической науки. Наиболее выдающиеся среди них — это Густав Кассель, Бертил УЛИН, Эрик Линдаль, Эрик Лундберг, Гуннар Мюрдаль, Бент Хансен.

Здесь нам самое время вернуться к тому месту в главе 0, где мы выяснили кое-что про капитал. Мы тогда уже договорились о том, что капитал — это некий запас, приносящий доход. Мы выяснили, что есть капитал и есть капитальные блага и что это разные вещи. Капитальные блага расходуются беспрерывно, а капитал остается. Более того, именно нескончаемое расходование капитальных благ является залогом сохранения капитала как некоего неразменного фонда. Мы даже упомянули тогда, что первым указанное различие ввел в науку Джон Бейтс Кларк. Он так и писал: "Мы можем мыслить капитал как сумму производительных богатств, вложенных в материальные вещи, которые постоянно меняются, что происходит непрерывно, хотя самый фонд сохраняется".

Капитальные блага — материальные вещи. Их можно увидеть, пощупать (вот элементы сырья, вот машина, здание, двигатель…), их можно называть, перечислять, характеризовать, классифицировать… А что же такое этот капитал, этот фонд? Его ни увидеть, ни потрогать, ни любыми иными чувствами не воспринять. Какая-то абстрактная, умозрительная вещь, не имеющая никакого образа. Кларк и об этом сказал: "Производительная сила, измеренная в единицах и выраженная в денежной оценке, — абстрактна, но если эта сила воплощена в бесконечной последовательности капитальных благ, тогда она конкретна". Про конкретное-то, мы надеемся, все понятно. Но что же все-таки такое "абстрактная производительная сила"? И существует ведь только в форме записи в бухгалтерских книгах, а мы говорим: вот оно — истинное существо богатства' Где же он, "запас, приносящий доход"? Запас вещей, которые постоянно уничтожаются; запас вещей, который столь же постоянно пополняется, — все это есть, вот оно. А где запас, который не тратится (и потому также не восполняется), а просто сохраняется Все же присутствует что-то загадочное в понятии капитала, что-то ускользающее пока от исчерпывающего определения и окончательного постижения…