Евгений Майбурд - Введение в историю экономической мысли. От пророков до профессоров

Предмет спора (ибо за столом идет хоть и учтивый, но спор) — трактат современного публициста У.Годвина "О политической справедливости", точнее, одна из глав трактата — "О скупости и расточительности". Два поколения за столом разошлись во мнениях. Старшее защищает идеи Годвина, младшее их оспаривает.

Годвин считает, что все общественные беды возникают из несовершенного устройства человеческих учреждений. В обществах создается столько богатства, что его могло бы хватить всем. Но распределяется оно несправедливо: одним достается все, другим — ничего. Если бы удалось наладить равномерное распределение, все бы жили в умеренном достатке. Никто бы не напрягался сверх меры, вместо страстей воцарился бы разум, и человечество достигло бы мира и счастья.

Томас решительно не согласен. Люди так быстро размножаются, что пищи на всех не хватит. Когда трудно добывать средства существования, рост населения еще как-то сдерживается. Но если всем обеспечить достаток, размножение пойдет такими темпами, что скоро вместо благополучия настанет всеобщая бедность. Так они и спорили частенько, пока Томас Роберт Мальтус не написал свой знаменитый "Опыт о народонаселении", наделавший много шуму в обществе…

Интересно было бы изобразить еще много лиц и характеров, стоявших за именами, которые вошли в историю экономической мысли. Однако для первого знакомства можно, как говорится, подвести черту и считать, что получено общее представление о том, какую мысль мы называем экономической.

Мы видим, что экономическая мысль сосредоточена в пределах одного круга проблем. Как наладить благополучную жизнь людей? Как создать богатство для страны и материальный достаток для отдельного человека? Как лучше распорядиться тем, что имеется? Как сделать, чтобы его было побольше? Как избежать ошибочных действий? И тому подобное.

По сути дела, все сводится к двум основным вопросам:

1. Как создается богатство?

2. Как справедливо разделить богатство?

Если немного подумать, станет ясно, что вокруг первого вопроса крутятся все размышления о производстве и торговле, о благе частной собственности, о пользе или вреде таможенных тарифов, о золоте и серебре, о деньгах и ценах, о банках, о затратах и доходах и т. д.

А размышления об общем владении и равном потреблении, о долге благотворительности, о "справедливой цене" и "справедливой зарплате", о наилучших системах налогов, об источниках нищеты и т. п. — о чем еще все они говорят, если не о проблемах второго вопроса?

Для получения ответов на эти вопросы людям приходилось прежде выяснять многое другое. Например, первый вопрос сразу порождает множество других: что такое богатство? из каких источников оно берется?

Второй вопрос тоже наталкивается на встречный вопрос: что такое справедливость в распределении богатства?

В различные эпохи люди понимали эти вещи совершенно по-разному. Более того, умные люди чувствовали, что ответ на один из двух этих вопросов влияет и на второй. Иначе говоря, оба вопроса не независимы — они взаимосвязаны.

Но наука — это такой способ размышлять, когда из спутанного клубка проблем мы стараемся выделять отдельные вопросы, чтобы иметь возможность рассмотреть каждый из них со всех сторон. И только после такого всестороннего рассмотрения мы начинаем прослеживать, как, какими ниточками этот вопрос связан с другими. Так поступим мы и в этой книге.

Винни-Пух считал бы себя богатым, имея много-много горшочков с медом…

Проникнув в пещеру сорока разбойников, Али Баба увидел несметные богатства: прекрасные золотые и серебряные вазы и кубки, великолепное оружие, украшенное золотом и драгоценными камнями, красивые меха, чудесных коней, множество изысканных украшений — изделий ювелиров (бусы, ожерелья, диадемы, кольца, серьги, подвески.), горы драгоценных камней и золотых монет…

Что же такое богатство? Много-много вещей — дорогих, красивых, ценных, полезных?

Но всякие ли вещи можно считать богатством, даже владея ими?

Знаменитые капитаны XVII–XVIII вв., такие, как Абель Тасман, Фернандо Магеллан, Джеймс Кук, Жан Лаперуз и другие, могли в обмен за нитку стеклянных бус получить у жителей островов Тихого океана полную лодку рыбы, за один железный топор — целую свинью. Как видим, у разных людей с различным образом жизни и различной культурой могут быть очень разные представления о ценных вещах.

Когда испанцы начали плавать к берегам недавно открытой Америки, первый их вопрос к туземцам был: есть ли в этих местах золото?

А когда посланцы французского короля прибыли к наследнику Чингисхана, тот спросил их: много ли скота у их государя?

Хотя золото и скот — вещи, совершенно несхожие, вопрос испанских моряков означал то же самое, что и вопрос монгольского хана: достаточно ли богата эта страна, чтобы ее стоило завоевывать?

Итак, у различных людей и народов понимание богатства зависит от того, что у них ценится более всего. У скотоводов-кочевников богатство измерялось поголовьем стад. У русских помещиков — числом крепостных крестьян, потому что их доход зависел от числа работников. У английских лордов богатство зависело от площади земельных владений, потому что крестьяне платили им арендную плату с единицы земли (акра). У иных горожан XIX–XX вв. мерилом богатства служили число и размеры доходных домов. У купцов разных стран и времен — размеры торговых оборотов.

В целом можно заметить, что во все времена богатство связывалось в глазах людей или с предметами (скот, дома, утварь, украшения…), или с деньгами (золото, серебро…).

Все считают, что тот человек богат, у кого этих денег или вещей много. Но что значит — много?

В средние века английской королеве подавали на завтрак кусок сала и кружку пива. Как назвать такую трапезу — роскошной или скудной? Сравним: завтрак крестьянина состоял из миски овсяной каши, сваренной на воде. И не все могли эту кашу заправить салом. А кто-то даже подобный завтрак мог позволить себе не каждый день. Это считалось признаком бедности, но еще не признаком нищеты.

Лет 200–300 назад у среднего английского ремесленника были холщовая рубаха, кожаная обувь, постельное белье из полотна; у него были ножи и ложки, глиняная и оловянная посуда [4] Алюминий тогда еще не был известен людям, как и нержавеющая сталь. , стекла в окнах, уголь в очаге. Красочно описав всю подобную обстановку и утварь, Адам Смит замечает, что в сравнении с роскошью богача все это очень скудно и просто, но превосходство обстановки европейского короля над обстановкой ремесленника, возможно, меньше, чем превосходство последней над обстановкой многих африканских царьков — абсолютных владык жизни и свободы тысяч нагих дикарей.