Александр Долгин - Как нам стать договоропригодными или Практическое руководство по коллективным действиям

Неразвитость бюджетного сознания связывает клубы по рукам и ногам в решении трудных задач. А простейшая работа может вестись без этого. Вроде того, что собрал посылку в детский дом, а там ее пошлют куда следует. И в придомовом кружке люди ведут себя, кто как умеет, — и ладно. А бывает, включаются механизмы социальной саморегуляции, и никому не приходит в голову ничего испортить. Россияне славятся умением сплачиваться перед лицом большой беды. Пожарное лето 2010-го или, как в данную минуту, наводнение в Крымске 2012-го вновь показали это. В нас вскрылись залежи альтруизма и готовности помочь делом. Уметь бы так мобилизоваться при не столь трагических обстоятельствах! Но и в этих историях смущает то, что волна не вынесла лидеров волонтерских отрядов в народные герои. Хочется ошибаться, но, видать, что-то там пошло не так — и, как подсказывает интуиция, по линии организации.

Иногда успешные долгоживущие клубы держатся не столько на правилах, сколько на харизматичных лидерах, как, например, цветоводы Москвы. Хотя и там есть свои противоречия и подковерные интриги.

Правила и санкции тем более важны, чем сложнее коллективное действие. Я не настаиваю на большем, только хочу донести мысль: чтобы в наших разболтанных начальных условиях быть успешными в совместной работе, нужно искать опору в высоких технологиях коммуникаций. У кого-то сработают культурная подложка и благоприобретенные навыки, а у нас — исключительно технологии. Они принудят и приучат вести себя по правилам. Со временем мы впитаем уважение к нормам и станем относиться к социальным технологиям ровно так, как в развитых странах и как у нас самих принято в индустриях, которые мы уважаем и относим к высоким .

Другим препятствием на пути к согласию является неумение видеть различные горизонты ценностей и приходить к одному. Всякое решение, оптимизированное в каких-то рамках — социальных или в границах временн о го отрезка, — по выдвижении за них может оказаться неоптимальным. Почти всегда можно выделить несколько временн ы х интервалов, для каждого из которых оптимальным будет свое решение, отличное от предыдущего. Условно говоря, то, что выгодно в горизонте года, чревато потерями через три года и совсем отличается от того, что хотели иметь через десять лет. Для бизнеса это прописная истина, и там стратегии всегда рассчитаны на определенный срок.

А вот пример из советского спорта, где за этим не уследили. В некоторых видах подготовка велась так, что наши юниоры держали первые места в мире, а через пару-тройку лет, перейдя в категорию взрослых, куда-то растворялись. Объяснение в том, что тренеры молодежных сборных выжимали из своих подопечных все, собирали почести и то, что к ним прилагалось, а дальнейшее волновало их лишь постольку-поскольку. Другой пример — эмиграция. Не секрет, что если она и приносит счастье, то второму поколению переселенцев, а первое ждет тернистый путь на чужбине. И как однако жертвенны соотечественники, массово ставящие благо детей выше своего! Вообще, такого рода компромиссы — повседневная работа каждого из нас. Боремся мы с вредной привычкой — выбираем между удовольствием сейчас и положительным эффектом потом. Заставляем детей учить то, что им неинтересно, — верим в задел на будущее.

Хронометраж много значит для текущей политической ситуации в России. Многим ясно, что в стране назрели перемены либерального типа. И есть консенсус в отношении того, что если не девертикализировать систему правления, то в перспективе (5–7 лет, а может, и раньше) нас ждут потрясения. Бизнес это так же хорошо понимает, однако здесь и сейчас выбирает годы относительной стабильности вместо гарантированной встряски с непредсказуемым исходом.

На тот же разнобой в длине дыхания завязан нерв международных экономических отношений. Баланс глобального и локального (глокализм), отношение к миграции, право на государственный протекционизм — отношение к таким вопросам определяется горизонтом планирования. Экономисты, естественно, за либерализацию, мотивируя ее плюсами нестесненной конкуренции, в результате которой все раньше или позже выиграют, начав специализироваться на том, что у них получается лучше всего. Для оппонентов все дело заключается в этом «раньше или позже». Если процесс растянется во времени, все тяготы переходного периода падут на ныне живущих, а желанные плоды отойдут будущим поколениям. Таким образом, экономисты по умолчанию ставят будущее выше настоящего, но ведь и обратная точка зрения имеет право на существование.

Словом, формируя повестку, сообществу нужно выработать единство взглядов на то, какой временной горизонт взять под прицел. Как ни странно, за исключением мегаобъединений, вроде государств или этнических групп, обычно у клубов в этом пункте сильных противоречий не возникает: люди либо договариваются, либо принимают решение как данность.

Однако конфликт интересов случается не только во временн о м, но и в социальном срезе, где он куда менее управляем. Договариваясь о чем-то, люди могут подразумевать оптимумы в рамках разных социальных общностей, при том что они могут не совпадать. Один отстаивает свою личную выгоду, другой — интересы семьи или близкого круга, третий печется о профессиональной или имущественной касте, четвертый говорит от имени этноса или землячества, пятый радеет за все отечество. Венчает эту пирамиду правозащитник, выступающий от имени мировой морали, но также равно ценящий слезу ребенка и, тем самым, замыкающий контур. Поистине уровней много, но различают ли их ораторы и слушатели?!

Идеальны решения, в результате которых гармонизируются эффекты на всех уровнях социума. О каких-то рецептах такого сопряжения говорить трудно, кроме как о том, что следует как минимум держать под прицелом разноуровневость и различать установки ораторов в этом ключе. Так, апелляция к притянутым за уши интересам отдаленного значения — типичное манипуляторское действие, и надо быть настороже, чтобы его разоблачить. Теледебаты часто заходят в тупик, когда спикеры скрещивают разнокалиберные категории нравственности. Каждый убедителен в выбранной им системе отсчета, только выводы нельзя сопоставить.

Что обращает на себя внимание, так это заметная разница между высокими ценностями, которые декларируют люди, и их поведенческими решениями. Вот бы измерить дистанцию между первым и вторым! На таких измерениях может основываться фундаментальный показатель общественного здоровья. В первом приближении: чем ниже уровень лицемерия, тем общество благополучней. (То же самое в случае меньшего разрыва между писаными законами и неформальными нормами.)