Петр Яковлев - Перед вызовами времени. Циклы модернизации и кризисы в Аргентине

Второй пример. Международная корпорация «Каргилл» традиционно занималась экспортом зерновых культур, играя весьма заметную роль трейдера на мировых рынках. В 1990-е гг. эта ТНК мощно внедрилась в сектор переработки зерна в муку, применив «апробированную» стратегию разорения более слабых (в основном – национальных) конкурентов. Так, только в провинции Кордова во второй половине 1990-х гг. корпорация довела до банкротства 10 местных мукомольных предприятий. Механизм давления был предельно прост: пользуясь своим огромным финансовым превосходством, «Каргилл» резко сбивала цены на конечную продукцию (муку) и тем самым делала производство более слабых конкурентов нерентабельным. В сентябре 1999 г. «Каргилл» совместно с другой ТНК, «Молинос», создала крупнейшую в стране мукомольную компанию «Трагалиа», которая захватила 35 % внутреннего рынка муки210.

Вместе с процессом концентрации капитала и производства (и тесно переплетаясь с ним, как видно из приведенных примеров) вертикальная интеграция в аграрных отраслях в 1990-е гг. объективно содействовала эффективному проникновению – чаще всего через филиалы ТНК – достижений научно-технического прогресса во все звенья продовольственной цепочки. Отражая сложившиеся в конкретных условиях аргентинской экономики механизмы функционирования всей национальной агросистемы, вертикальная интеграция хозяйствующих субъектов в значительной степени способствовала повышению продуктивности сельскохозяйственного производства, но, разумеется, не была свободна от определенных издержек.

Одним из самых болезненных социально-экономических последствий процессов концентрации и вертикальной интеграции в сельском хозяйстве Аргентины стало разорение значительного числа преимущественно мелких хозяйств и сокращение общей занятости в аграрном секторе. В 1988–1999 гг. суммарное количество сельхозхозяйств сократилось на 24,2 %. При этом если взять хозяйства размером до 5 га, то здесь падение численности было намного больше – 38 %, а в сегменте от 5,1 до 10 га – 44,1 %. Одновременно беспрецедентно возрос удельный вес и количество крупнейших агропредприятий. Так, число хозяйств размером 1000–2500 га возросло на 38,7 %211.

Таблица 5.6 Динамика цен мирового рынка продовольственных товаров в 1992–2000 гг. (1992 г. = 100)

Источник. FAO Food Prices and Stocks Monitor. – hww.fao.org/es/esc/esce/ ESCB/monitor/monitore.htm

Как видим, агрегированный индекс цен на продовольствие на международных рынках имел ярко выраженную повышательную тенденцию вплоть до 1996 г., после чего начал быстро снижаться. Что это означало для аргентинских производителей? Как отмечали Мигель Теубаль и Хавьер Родригес, речь шла о существенном изменении макроэкономического положения в неблагоприятную сторону. Падение мировых цен на продовольствие больно ударило по его экспортерам и к началу нового века «сделало ситуацию невыносимой»212.

Изменение (в худшую сторону) международной конъюнктуры продовольственных товаров явилось одним из факторов, породивших рецессию и экономический кризис в Аргентине на рубеже XX и XXI вв.

Перестройка в промышленности: деиндустриализация или «созидательное разрушение»?

Промышленное развитие Аргентины в эпоху рыночных реформ, как и целый ряд других экономических и финансовых сюжетов, рассматриваемых в данной книге, – тема, остающаяся остро дискуссионной вплоть до настоящего времени. Причем следует признать, что в основе имеющихся научных и политических разногласий и столкновений экспертных мнений лежат действительно неоднозначные результаты 1990-х гг. для судеб аргентинской индустрии.

В дореформенный период избыточная зарегулированность промышленной деятельности своим следствием имела торможение производственной активности частного сектора, ограничение масштабов его операций и сравнительно вялое внедрение новых технологических процессов и научно-технических достижений. Существовавшие институты и механизмы промышленной политики были мало эффективны и инновационно инертны, а сам индустриальный сектор нуждался в постоянной опеке со стороны государства. Эти негативные явления остро дали о себе знать в «потерянное десятилетие» 1980-х гг., когда критическая масса накопившихся проблем породила глубокий структурный кризис. Неудивительно, что к началу 1990-х гг. в аргентинском обществе сложился консенсус по вопросу необходимости либерализации промышленной политики и предоставления большей свободы действий частному сектору, как местному, так и иностранному.

В годы реформ контроль властных структур за осуществлением промышленной политики был существенно ослаблен. Благодаря процессу приватизации резко сократился список отраслей экономики с доминирующим (или преобладающим) участием государственного капитала и расширилось поле для предпринимательской активности частных компаний. В промышленности развернулся процесс вытеснения с рынка неконкурентоспособных и инертных предприятий новыми, более динамичными и агрессивными фирмами, многие из которых контролировались транснациональным капиталом. Достаточно сравнить списки крупнейших аргентинских компаний за 1990 и 2000 гг., чтобы убедиться в том, что за период рыночных преобразований состав бизнес-лидеров обновился более чем на 60 %.

Рассматривая итоги промышленного развития Аргентины в последнее десятилетие прошлого века, многие исследователи сходятся на том, что в 1990-е гг. имел место процесс деиндустриализации экономики, который нанес тяжелый урон национальным интересам стратегического порядка, в известной степени отбросил страну в хозяйственном отношении назад. В частности, П. Бродер пишет об упадке индустрии в последнее десятилетие XX в., общем снижении доли в ВВП производственных секторов, «массовом закрытии промышленных предприятий»213. Еще категоричнее выразился крупный бразильский ученый Элио Жагуарибе, назвавший неолиберальную промышленную политику К. Менема – Д. Кавалло «индустриальным самоубийством»214.

К похожим оценкам пришли авторы доклада «Инновации и производительность: исследование политики аргентинских промышленных фирм (1992–2001)», подготовленного при финансовой поддержке Международного исследовательского центра проблем развития. В документе отмечено: «В то время, когда многие местные компании были разорены (особенно это затронуло средние и малые предприятия) или проданы иностранным инвесторам, другие фирмы полностью либо частично оставили производственную деятельность и превратились в импортеров зарубежных товаров. В свою очередь, крупные компании, прежде всего филиалы транснациональных корпораций (ТНК), лучше приспособились к новым рыночным условиям»215.