Сборник статей - Путь в Европу

Лилия Шевцова: Что-то я запуталась. Вы же говорили, что эта партия называется теперь Демократическо-либеральной…

Александр Белявски: Не волнуйтесь, я вам помогу. Дело в том, что в 2007 году, в результате упомянутого мной конфликта между президентом и премьером, от национал-либералов ушла группа политиков, поддерживавших президента и образовавших новую партию, Либерально-демократическую. А в январе 2008-го она фактически влилась в Демократическую партию, которая после этого изменила название и стала Демократическо-либеральной.

Лилия Шевцова: Национал-либералы, либеральные демократы, демократические либералы… Кажется, для новых оттенков либеральной идентичности слов уже не осталось.

Александр Белявски: Да, наш правый центр в очередной раз раскололся. Идет поиск оптимального сочетания либерализма и демократии. Он идет давно и трудно, со срывами, но до сих пор он не был бесплоден. После парламентских выборов 2004 года альянс национал-либералов и демократов вместе с Демократическим союзом венгров Румынии и небольшой консервативной партией сумел сформировать парламентское большинство. А на президентских выборах победил кандидат от альянса национал-либералов и демократов Траян Бэсеску. Теперь этот блок уже в прошлом, но тогда он стал правящим, отодвинув социал-демократов в оппозицию…

Игорь Клямкин: Где они до сих пор находятся вместе с национал-популистской «Великой Румынией». Я, кстати, обратил внимание на то, что в странах, где есть сильные партии этнических меньшинств, есть и относительно влиятельные радикально-националистические партии этнического большинства. В Болгарии они входят в парламент, а в Словакии даже в правительственную коалицию…

Александр Белявски: У нас «Великая Румыния» тоже постоянно в парламенте, но в правящие коалиции ее не приглашают. Какими бы эти коалиции ни были.

Сорин Василе: Раз уж речь зашла о национальном факторе в нашей политике, то я – тоже кстати – хочу сказать о том, что в нижней палате румынского парламента представлено около двух десятков этнических партий. Любая национальная группа имеет право делегировать в парламент одного представителя. Причем, что существенно, независимо от ее численности. Армян, к примеру, в Румынии всего 20 тысяч, но и они представлены в парламенте.

Игорь Клямкин: Это интересно уже потому, что необычно. Но давайте все же вернемся к вопросу о вашем расколовшемся правом центре и конфликте между президентом и премьером. Есть мнение, которое разделяет и сам президент, что природа этого конфликта уходит своими корнями в особенности румынской Конституции. Как вы относитесь к такому мнению?

Александр Белявски: Безоговорочно согласиться с ним мне мешает то, что левые, находясь у власти, до сих пор таких расколов и конфликтов не переживали. И потому склоняюсь к мысли, что дело не только в Конституции, но и в изначальной рыхлости правого центра, которая со временем не только не преодолевается, но и усугубляется.

Сорин Василе: У нас нормальная Конституция, соответствующая демократическим стандартам Евросоюза.

Игорь Клямкин:

Тем не менее ее в Румынии жестко критикуют. Говорят, например, что властные полномочия в ней чрезмерно сдвинуты в сторону президента. Неспроста же, мол, Ион Илиеску, изначально претендовавший на роль национального политического лидера, четырежды баллотировался именно на должность президента и трижды им становился…

Этот сдвиг, правда, юридически не очевиден. Никаких, скажем, преимуществ не дает президенту его право, зафиксированное в Конституции, председательствовать на заседаниях правительства. Или право вето на принимаемые парламентом законы, для преодоления которого достаточно простого большинства депутатских голосов. Такая конституционная норма существует в Венгрии и Словакии, но никаких особых проблем это там не создает. Подобных проблем не возникает даже в Польше, где для преодоления президентского вето требуется большинство в три пятых от общего числа депутатов.

Единственное, что, пожалуй, бросается в глаза в румынской Конституции, – это усложненная процедура импичмента президента. Для его отстранения от должности недостаточно решений парламента и Конституционного суда, так как парламент должен вынести вопрос на референдум, т. е. обратиться за поддержкой непосредственно к населению. Тем самым именно населению отводится роль главного арбитра в конфликте политических институтов…

Александр Белявски: И не так давно наш парламент такой возможностью впервые воспользовался. Конфликт в правящей коалиции привел к тому, что весной 2007-го глава правительства уволил министров, представлявших президентскую партию, и сформировал правительство меньшинства. В результате же в парламенте возникло новое неформальное, конъюнктурное большинство, объединившее сторонников премьера и социал-демократов, которое и проголосовало за приостановку полномочий президента Бэсеску. Далее, как и положено по закону, вопрос об отстранении президента от должности был вынесен на референдум. И население, вопреки воле большинства политического класса, поддержало президента.

Игорь Клямкин: В Румынии есть политики, полагающие, что для предупреждения таких конфликтов и обеспечения устойчивой политической стабильности функции президента целесообразно свести, как в парламентских республиках, к сугубо представительским и протокольным. Но есть и такие, которые считают полезным, ради той же стабильности, полномочия президента, как главы государства, расширить. В частности, наделить его правом роспуска парламента в ситуациях, подобных нынешней, когда правящая коалиция распалась и премьер-министр и правительство представляют заведомое меньшинство общества…

Александр Белявски:

Я думаю, что вопрос о коррекциях Конституции станет предметом оживленной дискуссии перед предстоящими в конце 2008 года выборами. Не берусь судить о левом политическом фланге, но консолидации нашего правого центра в его нынешнем виде это вряд ли будет способствовать. Не исключаю, что здесь нас ждут новые расколы.

Румынская партийная система изначально была потенциально нестабильной. Это проявлялось и раньше, но особенно отчетливо проявилось в последнее время. После того как мы в 2007 году вступили в Евросоюз, инерция исходных политических размежеваний начала 1990-х сошла на нет, а новые основания для структурирования политического пространства обществом и политическим классом только нащупываются.

Если же говорить о конфликте ветвей власти, то в их предупреждении коррекции Конституции сыграли бы, возможно, положительную роль. Пока же наша ситуация – я имею в виду отношения между президентом и премьер-министром – чем-то напоминает украинскую. Боюсь, что наша политическая система плохо приспособлена к такому положению, когда президент и премьер, оба обладая широкими конституционными полномочиями, опираются на разные партии и действуют, по сути, как два центра власти.

Симптомы этого уже налицо. Стало ясно, что одним из важнейших условий успешного функционирования такой системы являются хорошие личные отношения между главой государства и руководителем правительства. Ясно и то, что это условие не всегда достижимо. Однако для изменения Конституции политическому классу нужно еще договориться о том, в каком направлении ее менять, что тоже не так-то просто.

Читать дальше