Сборник статей - Путь в Европу

Владимир Бачишин: Надо сказать, что у нас выросло поколение абсолютно непрофессиональных журналистов. Они пришли в СМИ прямо из средних школ, ни в чем толком не разбираются и способны лишь переносить на бумагу то, что записали на диктофон, не ориентируясь в содержании записанного, и потому нередко искажают его смысл.

Лилия Шевцова: И почему же таких людей берут на работу?

Владимир Бачишин: Потому что они обходятся дешевле. Берут тех, кто готов работать за небольшую зарплату. В результате люди перестают читать печатные издания, тиражи падают. Есть пара качественных журналов, а все остальное ниже всякой критики.

Игорь Клямкин: И в электронных СМИ то же самое?

Владимир Бачишин: Не намного лучше. Особенно на общественном телевидении, аудитория которого за последние десять лет уменьшилась в разы. Правда, это связано и с общим падением у словаков интереса к политике.

Лилия Шевцова: Государственного телевидения в Словакии нет?

Владимир Бачишин: Оно преобразовано в общественное.

Лилия Шевцова: Кто его финансирует?

Владимир Бачишин: Оно ведь общественное, а потому обществом и финансируется. Люди платят абонентную плату, причем в обязательном порядке. Есть у общественного ТВ и возможность получения доходов от рекламы, но ее объем законодательно ограничен в гораздо большей степени, чем на частных каналах.

Игорь Клямкин:

Что ж, было очень интересно. Пример политического развития Словакии – это, мне кажется, пример того, как авторитарные тенденции, проявившиеся у вас в 1990-е годы, могут сосуществовать с демократической конституцией. И вместе с тем пример того, как такая конституция эти тенденции блокировала, не дала им развиться и стать необратимыми. Правда, при наличии такого сдерживающего фактора, как общенациональная ориентация на вступление в Европейский союз, что уже само по себе исключало сколько-нибудь существенное отклонение от конституционных норм.

Короче говоря, становление демократической политической системы, как и рыночной системы в экономике, происходило в Словакии довольно своеобразно, не совсем так, как, скажем, в соседней Чехии. Это своеобразие не могло, очевидно, не накладывать отпечаток и на внешнюю политику вашей страны в разные годы. Если так, то хотелось бы узнать, какой именно. Об этом вас будет расспрашивать Лилия Федоровна Шевцова, а мы с Георгием Сатаровым будем ей по возможности помогать.

Внешняя политика

Лилия Шевцова:

У нас есть стандартный набор вопросов о внешней политике, которые мы задаем представителям посткоммунистических стран. Но в данном случае я хочу отойти от привычного сценария. И именно потому, что внешнеполитическими стали отношения между Словакией и Чехией, еще совсем недавно бывшие внутриполитическими. Как складывались и складываются они между двумя новыми государствами?

Это тем более интересно, что раздел Чехословакии был осуществлен политическими элитами при отсутствии поддержки населения.

Петр Магваши: Но и противодействия с его стороны не было…

Лилия Шевцова: Тем не менее национально-государственная консолидация общества, насколько я поняла, представляла все же для ваших лидеров определенные трудности, усугублявшиеся трудностями социально-экономической трансформации. В подобных ситуациях, судя по процессам на постсоветском пространстве, у политиков появляется соблазн подпитывать свою неустойчивую легитимность обвинениями в адрес страны или стран, прежняя государственная общность с которыми осталась в прошлом. Словацкие политики таким соблазнам подвержены не были? Господин посол, вы собирались включиться в нашу беседу…

Аугустин Чисар:

Соблазнов, о которых вы говорите, ни у кого в Словакии не только не было, но и не могло быть. Чехия не воспринималась нами имперским центром, так как таковым никогда не являлась. В отношениях двух народов во все времена не было ничего неприятного, что обременяло бы их историческую память. И их государственное объединение в 1918 году – вовсе не случайность.

Наше сближение с Великой Моравией, где жили чехи, началось еще в XIX веке, когда мы находились в составе Австро-Венгрии. Именно тогда словацкие и чешские политики и интеллектуалы стали встречаться в Праге. А после Первой мировой войны и распада Австро-Венгерской империи перед нами встал вопрос об оптимальном способе исторического выживания. И предпочтение было отдано государственному объединению с чехами – самым близким нам народом и по историческим корням, и по языку, и по менталитету.

Этому государству пришлось пройти через страшное испытание после Мюнхенского договора 1938 года, отдавшего Чехию на растерзание гитлеровской Германии. В результате Чехия, как известно, была оккупирована, а на нашей территории возникла Словацкая Республика, ставшая сателлитом Германии. Это были мучительные для нас годы, но и они чехов и словаков не рассорили. И после войны произошло новое их объединение – теперь уже в форме федеративного государства, которое просуществовало до июля 1992 года, когда политические элиты двух республик пришли к выводу о целесообразности разделения…

Игорь Клямкин: В 1918 году два народа и их элиты хотели жить вместе, а в 1992-м, несмотря на сохранившиеся близкие отношения, решили разойтись. И, наверное, дело не только в том, что в Праге и Братиславе по-разному представляли себе методы проведения приватизации. Наверное, были не только внутренние, но и внешние обстоятельства, подталкивавшие к разводу?

Аугустин Чисар:

Никакого внешнеполитического давления ни мы, ни чехи тогда не испытывали. Но в каком-то смысле вы правы, так как внешнеполитическая ситуация в начале 1990-х была принципиально иной, чем в 1918-м. Тогда она диктовала нам целесообразность объединения, в осуществлении которого мы получили поддержку западных государств, и прежде всего, Франции, которую побуждали к этому и ее геополитические интересы.

Напомню, что после Первой мировой войны страны Антанты стремились ослабить и Германию, и Австрию вместе с Венгрией. Создание в центре Европы Чехословакии и призвано было стать преградой на пути их возрождения. Но это соответствовало и устремлениям словаков. Кем они были для австрийцев и, особенно, для венгров в Австро-Венгерской империи? Они были унижаемыми людьми второго сорта и возвращаться в такое положение, разумеется, не хотели. Создание единого государства с дружественным чешским народом, ничем не угрожавшее их национальной идентичности, воспринималось нашими прадедами как способ укрепления национальной безопасности и как гарантия исторического выживания. Так возникла Чехословакия.

А в годы, непосредственно предшествовавшие ее разделу, ситуация в Европе была уже совсем другой. Угрозы чехам и словакам со стороны Германии, Австрии и Венгрии остались в прошлом. И когда между Прагой и Братиславой возникли серьезные разногласия, никакие внешнеполитические причины разделу Чехословакии на два национальных государства не препятствовали. Договориться об условиях ее сохранения не удалось, поэтому решили разойтись. А разногласия, кстати, касались не только способа проведения приватизации.

Читать дальше