Ха Джун Чхан - 23 тайны: то, что вам не расскажут про капитализм

Это не значит, что данный разрыв между финансами и реальным сектором должен быть сокращен до нуля. Финансовая система, полностью синхронизированная с реальной экономикой, будет бесполезна. Весь смысл финансов в том, что они могут двигаться быстрее, чем реальная экономика. Но если финансовый сектор движется слишком быстро, он может вызвать крах реальной экономики. В нынешних обстоятельствах нам необходимо переориентировать финансовую систему так, чтобы она позволяла компаниям проводить долгосрочные капиталовложения в физический капитал, в профессиональные навыки персонала и в организации, которые в конечном счете и являются источником экономического развития, и при этом обеспечивать этим капиталовложениям необходимую ликвидность.

При любых теоретических оправданиях государственного вмешательства успех или неудача политики государства во многом зависит от компетентности тех, кто разрабатывает эту политику и претворяет ее в жизнь. Особенно это относится к развивающимся странам, где государственные чиновники не слишком разбираются в экономике, хотя экономические знания им крайне необходимы, если они хотят проводить взвешенную экономическую политику. Эти чиновники должны признать недостаток своей квалификации и воздержаться от проведения «трудных» программ, таких как избирательная промышленная политика, и придерживаться менее сложной политики свободного предпринимательства, при которой роль государства сведена до минимума. При таком подходе рыночная политика вдвойне хороша, поскольку она не только является самой успешной политикой, но и самой легкой в плане требований к бюрократическому управлению.

Для проведения успешной экономической политики хорошие экономисты вовсе не требуются. Лучше чиновники, отвечающие за экономику, как правило, не экономисты. В Японии и, в меньшей степени, в Корее экономическую политику проводили юристы. На Тайване и в Китае экономической политикой руководят инженеры. Это доказывает, что для экономического успеха не требуются люди, хорошо подготовленные экономически, — особенно если это экономика свободного предпринимательства. Судите сами, за последние три десятка лет, как я показывал на протяжении этой книги, возрастающее влияние рыночной экономики вылилось в ухудшение экономических показателей во всем мире: снижение экономического роста, увеличение экономической нестабильности, возросшее неравенство доходов и, наконец, катастрофическая кульминация, называющаяся глобальным финансовым кризисом 2008 года. Пока нам требуется экономика, нам нужны различные ее виды, а не только захватившая весь мир экономика свободного рынка.

Экономика восточноазиатских стран: Японии, Тайваня, Южной Кореи, Сингапура, Гонконга и Китая часто называется «чудесной» экономикой. Это, конечно, преувеличение, но для преувеличения оно не слишком натянутое.

В ходе промышленной «революции» XIX века темпы роста среднедушевого дохода в экономике стран Западной Европы и их «отпрысков» (Северной Америки, Австралии и Новой Зеландии) составляли от 1 до 1,5% в год (точная цифра зависит от рассматриваемого периода и конкретных стран). Во время так называемого «золотого века капитализма», с начала 1950-х по середину 1970-х годов, в Западной Европе и «порожденных ею» странах доход на душу населения рос примерно на 3,5–4% в год.

В вышеупомянутых же странах Восточной Азии за их «чудесные» годы — примерно между 1950-ми и серединой 1990-х годов (в случае Китая — между 1980-ми и сегодняшним днем) — доход на душу населения увеличивался приблизительно на 6–7% в год. Если показатели роста в 1–1,5% описываются как «революция», а 3,5–4% — как «золотой век», то 6–7% заслуживают называться «чудом» [16] Среднедушевой доход у вас за десять лет удвоится, если вы — «чудесная» экономика, развивающаяся с темпами 7% из расчета на душу населения. Если у вас экономика «золотого века», показывающая рост в 3,5% в год на душу населения, то для удвоения среднедушевого дохода потребуется около двадцати лет. За эти двадцать лет среднедушевой доход «чудесной» экономики возрастет в 4 раза. А экономике «промышленной революции», чтобы этот среднедушевой доход удвоить, потребуется около 70 лет роста в 1% из расчета на душу населения. .

При таких экономических рекордах, естественно будет предположить, что в этих странах, по всей видимости, много хороших экономистов. Точно так же, как Германия добилась больших успехов в машиностроении благодаря высокой квалификации своих инженеров, а Франция лидирует в мире по производству дизайнерских товаров благодаря талантам своих модельеров, представляется очевидным, что страны Юго-восточной Азии должны были совершить экономические чудеса усилиями своих экономистов. В Японии, на Тайване, в Южной Корее и Китае — странах, где государство на протяжении «чудесных» лет играло очень активную роль, — на правительство, скорее всего, работает особенно много первоклассных экономистов — такой вывод мог бы сделать наблюдатель.

Увы! На самом деле в глаза бросается, наоборот, отсутствие экономистов в правительствах стран восточноазиатского экономического чуда. Японские чиновники, отвечавшие за экономику, были главным образом юристами по образованию. На Тайване большинство государственных лиц в экономике были инженерами и учеными, а не экономистами, как и в сегодняшнем Китае. В Корее также был высок процент юристов в экономической бюрократии, особенно до 1980-х годов. О Вон-Чул, «мозг» программы индустриализации в тяжелой и химической промышленности в 1970-х годах — которая превратила экономику страны из активного экспортера низкокачественных промышленных товаров в игрока мирового класса на рынке электроники, стали и кораблестроения, — по образованию был инженером.

Если для получения хороших экономических показателей не требуются экономисты, как в случае восточноазиатских стран, то зачем тогда вообще нужна наука экономика? Может быть, ВМФ, Всемирный банк и прочие международные организации зря тратят деньги, организуя курсы повышения квалификации по экономике для правительственных чиновников развивающихся стран и выдавая талантливой молодежи этих стран гранты на обучение в американских и английских университетах, славящихся своими успехами в экономической науке?

Одно из возможных объяснений восточноазиатского опыта таково: тем, кто управляет экономической политикой, нужны не столько специальные знания по экономике, сколько общая образованность. Возможно, та экономика, которую преподают в университетских аудиториях, слишком оторвана от реальности, чтобы ее можно было применять на практике. Если дело именно в этом, то государство получит больше способных творцов экономической политики, набирая на работу тех, кто изучал самый престижный в стране предмет (это может быть юриспруденция, техника, пусть даже и экономика, это зависит от страны), а не предмет, который теоретически больше всего подходит для формирования экономической политики (то есть, экономическую науку) (см. Тайну 17). В качестве подтверждения: хотя во многих латиноамериканских странах экономической политикой управляют экономисты, и весьма образованные (самый известный пример — «чикагские мальчики» генерала Пиночета), экономические результаты этих стран существенно ниже, чем в восточноазиатских странах. В Индии и Пакистане тоже немало экономистов мирового уровня, но экономические успехи этих стран ни в коей мере нельзя сравнить с восточноазиатскими.