Светлана Барсукова - Эссе о неформальной экономике, или 16 оттенков серого

Правда, со статистикой надо быть осторожнее. В ней много нюансов, без знания которых выводы некорректны. Взять те же арбитражные суды. «Валовые» показатели однозначно свидетельствуют о победе госорганов в спорах с предпринимателями. Однако надо учитывать, что в общем потоке арбитражных дел с участием органов государственной власти примерно треть приходится на «копеечные дела» (спорная сумма до 1000 руб.). Предпринимателям невыгодно отстаивать свои права по столь мизерным суммам, и они в суд не являются, что однозначно ведет к решению в пользу госорганов. Тем самым формируется внушительный статистический перевес побед госорганов по сравнению с победами предпринимателей. Когда же сумма иска велика и предприниматель готов отстаивать свои права в суде, его шансы проиграть примерно уравниваются с шансами представителей государства [76]. Несмотря на эту статистическую идиллию, российские предприниматели значительно более оптимистично оценивают возможности защитить свои права в споре с партнером по бизнесу, чем с государством. Доли тех, кто верит в эти возможности, составляют соответственно 76 и 39 % [77].

А как же взятки? Судя по опросам Фонда ИНДЕМ (2009 г.), только 10,5 % предпринимателей считают взяточничество в судах единичным случаем, а 30,2 % уверены, что с помощью взяток в судах всегда можно достичь желаемого результата [78]. И более 70 % и граждан, и предпринимателей полагают, что в судах к богатым и влиятельным относятся лучше. Лучше, но до известного предела. Страх оправдания заставляет творчески подходить к решению вопроса. Взятки берут за переквалификацию дела на более мягкое, за снижение срока, за отмену каких-то эпизодов. Но оправдательные приговоры – это демарш против системы, это «процессуальное самоубийство судьи».

Невозможность купить оправдательный приговор компенсируется возможностью коррупционного торга по поводу его фактического эквивалента – приостановки дела, недоведения дела до суда, что может сопровождаться имитацией слабости доказательной базы путем изъятия тяжких улик, фальсификации протоколов и проч. Нередки случаи, когда дела возбуждаются именно в ожидании того, что предложат деньги за их прекращение.

Гонорар адвоката зависит не столько от его профессионализма, сколько от наличия «канала» решения вопроса. Адвокаты, которые не пользуются подкупом для защиты клиента, вынуждены изобретать разные схемы, для того чтобы попасть к судье с репутацией неподкупного. Попасть к судье, способному услышать защиту и признать некачественную работу следствия, – большая удача для адвоката. Впрочем, на удачу никто не надеется, а используют схемы, например, с неуплаченными госпошлинами, что позволяет, извинившись за забывчивость, улизнуть от нежелательного судьи.

Что касается размера взяток, то прайс-лист чрезвычайно детализирован – все зависит от того, о каких статьях закона идет речь и кто берется решить этот вопрос. Устойчивые и универсальные коррупционные расценки формируются только в условиях однотипных и массовых ситуаций. Например, в арбитражных судах банки массово оспаривают решения налоговых органов о списании со счетов средств в безакцептном порядке. Скорость в этом деле решает многое. Тариф на быстрое вынесение судьей определения о приостановлении исполнения решения налогового органа (до разбирательства жалобы по существу) составляет 10 % от «цены вопроса» [79]. Заметим, взятка в этом случае дается за совершение вполне законного действия, но без волокиты.

Коррупционный рынок прекращения дел на стадии следствия порождает другой феномен – фиктивные дела, т. е. инсценировки преступлений, расследованных и переданных в суд. Связь между этими практиками прямая: чтобы снизить долю не доведенных до суда дел, нужно увеличить общее количество расследований. Фиктивные дела, доведенные до суда, делают статистику более презентабельной, поскольку придают прекращенным делам характер единичных эпизодов. В качестве человеческого материала используются самые бесправные и маргинальные слои общества – мигранты, бомжи. Такова механика статистики, свидетельствующей о «неотвратимости наказаний». Как говорится, не судитесь, да не судимы будете.

Селективна не только практика правоприменения, но и борьба за чистоту судейских рядов. В громких разоблачениях отдельных судей, берущих взятки, торгующих квартирами, фигурирующими в следственных материалах, и проч., ведущую роль играют внешние мотивы. Например, попытки федеральной власти указать столичному мэру, что в Мосгорсуде не все благополучно. Селективность наказания усиливает желание заручиться поддержкой начальства, что не способствует росту независимости судей.

Настораживает смелость, с которой коррупцию в судебной системе бичуют самые приближенные к власти газеты и официальные каналы. Стало быть, дано негласное разрешение на разработку этой темы. Коррупция как яркий и однозначно осуждаемый феномен выполняет роль «дымовой завесы», призванной отвлечь внимание от другого, более весомого фактора неправосудного судейства. Речь идет о страхе ослушаться власть исполнительную.

Единодушно признаваемый экспертами рост зависимости судей имеет множество причин. Однако основным моментом, влекущим за собой все остальное, следует признать появление субъекта, предъявляющего претензию на моноцентрический характер власти. Победив распад властных функций, свойственных 1990-м годам, исполнительная власть постепенно стала проявлять желание и демонстрировать возможность контролировать власть законодательную и судебную. В условиях отсутствия институтов, обеспечивающих разделение властей, эта тенденция не встретила отпора и стала устойчивым направлением развития страны. Частный случай зависимости судей – процедура согласования назначения федеральных судей в администрации президента (в советское время проверку проводила квалификационная коллегия судей, т. е. работала внутрикорпоративная селекция). Но этим дело не ограничивается.

Механизмы зависимости судей включают массу технических «крючков»: усилившееся влияние председателей судов на карьеру и вознаграждение судей, процедуры их аттестации, утверждения в статусе пожизненного судейства и проч. Важнейший показатель качества работы судей – число отмененных решений. Эта статистика играет решающую роль в назначении судей и продлении их полномочий. Вероятность отмененных решений, в свою очередь, зависит от сложности рассматриваемых дел. Так формируется зависимость судей от председателей судов, распределяющих дела между судьями. По сути, влияние исполнительной власти на судей опосредовано зависимостью от председателя суда, выполняющего роль передаточного ремня в этой прочно связанной конструкции. Расширение зависимости от исполнительной власти отчасти является трансформацией старой нормы «телефонного права» [80].