Светлана Барсукова - Эссе о неформальной экономике, или 16 оттенков серого

Примерно по той же схеме наш герой отбивается от участкового: звонок другу, как в известной телеигре. Кстати, участковый хоть и в корыстных целях, но выполняет свой долг – указывает на проживание без прописки. Дело было ночью, друг хочет спать, поэтому наезжает на участкового по полной.

Помните про старушку в маскхалате? Ее вопрос решило родство судеб. Судья оказалась внучкой ученицы В. Мухиной. С детства она слышала историю о том, что знаменитый рабочий, подпирающий колхозницу на ВДНХ, слеплен с некоего еврейского архитектора. Как выяснилось, его-то вдову и пришел защищать наш адвокат. Опосредованная причастность к искусству породнила вдову и судью, что вылилось в оперативность судебного решения.

Вообще сюжет продвигается вперед исключительно благодаря неформальной смазке. Казалось бы, афера вступила в завершающую стадию: сотрудница БТИ похищает документы на дом. Обычно в нужный момент их съедают крысы или смывает потоп, но тут решили ускорить дело: без изысков обменять документы на конверт с деньгами. И нет у адвоката лома против такого приема. Но он недавно был у президента, и его и без того скромная самооценка стала просто угрожающей. Короче, «Остапа понесло». Он просит документы на дом с видом заговорщика, лаская слух местоимением «мы». И тетке из БТИ уже не вполне ясно, кому она отказывает – простому адвокату, хоть и медийному, или самому гаранту. Отказать гаранту, наверное, тоже можно, но за другие деньги. В итоге сделка с девелопером аннулируется, и документы возвращаются на их законное место.

Зато в кассации адвокат деловит и немногословен. Выпускница детдома остается в квартире, а муниципалитет – в недоумении. И судьям еще предстоит держать ответ. Но что они могли сделать, если гособвинитель встал на сторону адвоката? Впрочем, это больше не повторится. Совестливый прокурор, как выяснилось, впервые в суде. Минутой раньше он метался вдоль забора, не зная, где вход. С расстройства даже толкал речи о сносе забора и открытости судов. Короче, маргинал какой-то. Его система либо выплюнет, либо обучит, дополняя формальный диплом неформальными правилами судопроизводства. А муниципалитет не обеднеет, выпускники детских домов – устойчиво растущий контингент.

Но самый главный подарок нашему герою сделали несчастные таджики. Это просто гимн неформальной теме! Продажный начальник ЖЭКа, обложенный со всех сторон адвокатом, решается взорвать дом. Замысел прост и изящен – доверить газосварочный аппарат таджикам. Дело верное, потому что диплом газосварщика у них купленный. И будь они немцы какие-нибудь, пошли бы как миленькие в подвал выполнять задание непосредственного начальника и подорвали дом. Но они предпочли халтурку: в чердачной тиши решили кладбищенскую оградку сварганить. (Тут автор, видимо, поднимается до высот символизма.) Взрывом снесло часть крыши, но дом устоял. Устоял благодаря купленным дипломам и любви к халтурным приработкам.

Ничего не передергиваю, просто протоколирую детали. Торжество закона случилось благодаря массе обстоятельств, природа которых неформальна, а иногда и противозаконна. И тут Астахов прав: формальные законы работают только в тандеме с неформальными практиками. Именно неформальные практики определяют – работает ли закон, и если работает, то в чьих интересах. Наш герой спасает дом и права жильцов благодаря формальным нормам, но приводит их в действие с помощью неформальных рычагов. Его противники пользуются ровно той же схемой: формальные документы служат фасадом сделки, инструментом реализации неформальных договоренностей.

Все действия злоумышленников столь же законны, как и ответные ходы доблестного адвоката.

Целью любого теневого соглашения являются формальные, юридически оформленные документы. Коррупция, на которую, как на гвоздь, вешается весь сюжет, – это именно неформальная практика использования формального права. Никто и никогда не дает взятки человеку, не имеющему выход на визирование документов. Пообещал девелопер министру откат – получил лицензию на строительство. Лицензия – документ юридический. Но дали ее в силу неформальной договоренности о разделении доходов.

Или, например, выселение жильцов за неуплату коммунальных платежей. То, что в романе это под покровом ночи произошло, так это от желания детективный флер придать. В действительности все делалось в рамках закона силами судебных приставов. Между тем в стране таких должников – миллионы, кварталами можно косить. Почему же их из квартир не выгоняют? Потому что массово этот закон не запустить – слишком велика социальная цена акции. А вот при наличии конкретного заинтересованного лица на ту или иную квартиру – другое дело.

Закон – как вода. Сама по себе она без вкуса, без цвета, без запаха. Все зависит от того, как ее используют. Без воды нет жизни, но цунами – это тоже вода, поставленная в безвыходные условия активностью подземных толчков. Буква закона, конечно, важна, но куда важнее воля того, кто ее активирует. Воля, помноженная на капитал – экономический, социальный, политический. Собственно, книжка получилась именно про это. Помимо воли автора.

А суды? Суды – это место отнюдь не применения закона, а его толкования, что, кстати, никогда и не отрицалось. Вопрос лишь в том, какие силы формируют тенденции толкования. Русь-тройка все больше ассоциируется со связанными воедино тремя ветвями власти под предводительством власти исполнительной. В этой композиции суды занимают отведенное им место.

В тени регулирования: неформальность на российском рынке труда / под ред. В.Е. Гимпельсона, Р.И. Капелюшникова. М.: Изд. дом ВШЭ, 2014. 535 с.

Эта книга – сугубо профессиональная. Иначе говоря, забраться в кресло, укрыться пледом и погрузиться в удовольствие, качаясь на волнах авторской логики, с этой книжкой вряд ли получится. Тут другой случай: карандаш в руках, погружение в цифры, отсечение главных мыслей от нюансов. Читать эту книгу – работа, для которой, кстати, нужна определенная квалификация. Лично я некоторые места спускала на тормозах, не обладая достаточными знаниями эконометрики. Но в целом осилила. Чтобы понять жанр, достаточно сказать, что пятая часть книги приходится на приложения в виде таблиц с результатами расчетов.

Вы спросите: зачем мучилась? Ну, во-первых, читательский труд и мучение – это не одно и то же. Во-вторых, радует результат. Многие мои прежние фрагментарные знания приобрели системный вид. Не то чтобы я этого не знала абсолютно, однако полноты картины не было. И вот она появилась. Разве того не стоили несколько сточившихся карандашей? Данная монография – самая полная эмпирическая картина неформального рынка труда в России.