Герберт Шиллер - Манипуляторы сознанием

Автоматизация производства, которая в конце концов может полностью вытеснить обычную людскую рабочую силу, неминуема (по крайней мере в историческом смысле), и сознание молодежи уже проникнуто пониманием необходимости навсегда избежать традиционного принудительного труда. Поскольку составляющее фундамент общества институциональное устройство не подает никаких признаков адаптации к этим абсолютно новым возможностям техники, конфликт разразился на личностном бихевиористском (культурном) уровне, скрывая — и на данном этапе отрицая — более глубокие экономикосоциальные проблемы, лежащие в основе культурного бунта.

В 60-х гг. страна, казалось, «отдала» свою молодежь во власть нигилизма с примесью насилия и иррационализма. В начале 70-х гг. положение выровнялось, но затишье может оказаться ложным. В любом случае именно подвергающаяся натиску техники и все же противящаяся структурным изменениям социоэкономическая система ответственна за резкие отклонения компаса эмоций молодежи.

Как бы ни были ограничены опыт и образование молодых, они все-таки всколыхнули сомнения относительно общества, в котором все продается, а человека, вопреки заявлениям об обратном, ценят слишком низко. Парадоксально, но средства массовой информации служат источником этого губительного открытия. Те же средства массовой информации, что формируют или по крайней мере влияют на мышление лояльных американцев, также убеждают многих представителей молодежи, чье образование позволяет им более полно пользоваться подачками общества потребления, в бессодержательности и разрушительном влиянии на личность ценностей системы. Двадцать три миллиарда долларов, расходуемых ежегодно на частную рекламу, сослужили большую службу в деле пробуждения сознания тех, кто в раннем возрасте избежал полного разложения в лучших традициях американского образа жизни.

Вот, оказывается, в чем заключается сегодня дилемма, стоящая перед заправилами средствами массовой информации в Соединенных Штатах. Невмешательство в дела средств массовой информации усугубляет возрастной и финансовый раскол в стране и делает образованных людей все менее и менее «управляемыми». Вмешательство влечет за собой неуверенность и возможность возникновения более глубоких, хотя и скрытых, социальных конфликтов. Однако чрезвычайно напряженная социальная обстановка полностью исключает невмешательство. Таким образом, мы имеем дело с первыми признаками преднамеренного вмешательства правительства в информационный процесс страны. Принимаемые в области информации решения становятся все более политическими и соответственно менее коммерческими, хотя, конечно, процесс этот очень неравномерен. Эту тенденцию подметили и с оптимизмом о ней сообщили как об источнике будущего коммерческого бизнеса. Должностное лицо «Макгроу-Хилл паблишинг компани» предсказывает, например, «что правительство, которое должно управлять с согласия избирателей, включается в процесс коммуникаций в больших масштабах, учится обращаться к людям на их собственном языке и прибегает к рекламе для продажи своего «товара»» [10].

Для того чтобы это не вызвало в стране всеобщего страха и беспокойства, прежде всего необходимо разъяснить широким массам, в чем именно заключаются нарушения, допускаемые коммерческими средствами массовой информации. В этом и состоит вклад, сделанный вице-президентом Агню и небольшой группой информированных чиновников Белого дома периода президента Никсона. Предъявленные ими обвинения средствам массовой информации послужили началом кампании, целью которой было приучить страну к вмешательству правительства в информационный процесс на основании недоверия к коммерческим средствам массовой информации. Соответственно мы получили поразительно откровенную, но лишь частично точную критику частных средств информации, которые до тех пор без особого труда выдавали себя за объективную развлекательную и информационную систему. Теперь же у нас есть свидетельство бывшего вице-президента Соединенных Штатов о том, что существует система контроля над информацией и программами, т. е. такая ситуация, при которой «информацию, сообщаемую каждый вечер 40 млн. американцев, определяет горстка людей, ответственных только перед своими корпоративными работодателями... Существует практически монополия на каждое из средств информации... Существует тенденция к монополизации крупнейших средств информации общественности (газет) и ко все большей концентрации власти во все меньшем количестве рук... [А соответственно] времена, когда мы наивно верили в нейтральность прессы и телерадиосетей, капули в прошлое» [11].

Безусловно, картина вовсе не преувеличена, хотя вице-президент Агню, игнорируя богатый исторический опыт подобной критики, правда в несколько ином аспекте, похоже, считает, что он первый, кто привлек внимание к указанным обстоятельствам [12].

Как бы там ни было, но контроль над информационным аппаратом страны еще жестче, чем предполагает Агню и его соратники. И дело здесь не только во влиянии «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост», какое бы большое значение ни имели эти два органа. Что касается прессы, то здесь отсутствие конкурирующих голосов достигло небывало низкого уровня. Один из старейших обозревателей по этим вопросам пишет следующее: «В то время как в 1880. г. только 38% городов в Соединенных Штатах имели по одной ежедневной газете и лишь в одном городе несколько газет принадлежали одному владельцу, в наши дни уже 85,6% городов имеют всего по одной ежедневной газете. Если же 150 городов с двумя ежедневными газетами, принадлежащими одному владельцу, и 21 город с двумя ежедневными газетами, объединенные соглашением о совместном управлении, прибавить к 1284 городам с единственной ежедневной газетой, то общее число городов, не имеющих коммерчески конкурирующих местных ежедневных газет, достигает 97%. Только в 45 из 1500 городов с ежедневными газетами существуют две или более коммерчески конкурирующие ежедневные газеты и только в трех из этих 45 городов ежедневные газеты для массового читателя принадлежат более чем двум владельцам» [13].

Радио и телевидение подверглись не меньшей концентрации. Хотя в стране существует свыше семисот коммерческих телестанций и более 6700 коммерческих радиостанций, управление ими строится по принципу пирамиды: несколько радиоили телестанций принадлежат одной компании, смешанное владение средствами информации (газеты владеют радиовещательными станциями) и, что особенно важно, передача большинства телевизионных программ по каналам трех телесетей, филиалами которых так или иначе являются почти все местные телестанции [14]. Более того, что касается телевидения — наиболее могущественного из существующих средств массовой информации, то здесь бразды правления с самого начала были сконцентрированы в руках небольшой группы дельцов. Те, кто получил первые лицензии, выданные в 1951 г. Федеральной комиссией связи, так и остались в центре этого прибыльного предприятия, возглавив процесс концентрации [15].