Герберт Шиллер - Манипуляторы сознанием

Все еще находящееся в зачаточном состоянии кабельное телевидение уже следует по тому же пути свободного предпринимательства, который привел радио и телевидение к его теперешнему печальному положению. «Вераети» пишет, что «кабельное телевидение обещает быть не менее капиталистическим и конкурирующим, чем радио и телевидение» [7].

В условиях отсутствия единой национальной политики никакие специальные местные муниципальные меры по регулированию внедрения многоканальной системы не в состоянии защитить интересы общественности и образовательно-культурные потребности людей. Кроме того, старые монополистические гиганты вещания делают все от них зависящее, чтобы воспрепятствовать развитию всего, что представляет угрозу их прибылям. Автор книги «Уайэд нейшн» Ли Смит пишет по этому поводу, что, «столкнувшись с новой техникой, наши институты, похоже, не в состоянии обеспечить удовлетворение никаких общественных интересов, за исключением интересов экономики». Вследствие этого «многочисленные услуги, которые могли бы оказать кабельные системы городским властям, системам городских школ, бедной, находящейся в невыгодном положении части населения наших городов, вклад, который они могли бы внести в дело возрождения чувства общности путем создания местных и общинных сетей вещания, роль, которую они могли бы сыграть для облегчения ощущения глубокой немоты с помощью создания изобилия каналов и открытого доступа к высказыванию всех взглядов,—все это приносится в жертву экономическим интересам малочисленных, но мощных групп» [8].

Не только информационные сети, но данные, необходимые для проникновения в закрытую систему привилегий, находятся в цепких руках корпораций. Основную информацию относительно владения корпорациями (скрытие личностей владельцев акций), данные о качестве продукции («профессиональные секреты»), статистические данные о прибылях корпораций, информацию о стоимости и ценах, за редким исключением, получить практически невозможно.

По-прежнему чрезвычайно трудно добыть хоть сколько-нибудь значимую информацию (правительственную или частную) относительно того, в чьих руках в действительности находится контроль над экономикой. Сенатор Ли Меткалф, выступая перед подкомиссией по делам монополий Комиссии сената по делам мелких предпринимателей, отметил, что «данных о финансовой концентрации настолько мало, что правительство выглядит смешным в своих попытках установить факты и проводить в жизнь законы и распоряжения. Так, например, в мае 1972 г., когда Федеральная комиссия связи ослабила правила, ограничивавшие право банков на владение вещательными компаниями, она признала, что банки нарушали старые правила и что комиссия не знала о размерах нарушений, так как не располагала необходимой информацией...» Меткалф отмечал также, что незадолго до этого, в том же 1972 г., Комиссия по делам ценных бумаг и биржи «не могла представить списка тридцати крупнейших держателей акций нескольких основных промышленных корпораций» [9].

В какой мере правительство поддерживает намерение корпоративной структуры воспрепятствовать допуску к информации, становится ясно из письма в газету «Вашингтон пост» председателя подкомиссии по делам монополий Комиссии сената по делам мелких предпринимателей сенатора Гейлорда Нельсона: «...секретность правительственной информации помогает сохранять секретность корпоративной информации. Приведем один пример. Гигантские корпорации сумели добиться в нашей стране проведения такой политики, при которой приравниваются не только яблоки и апельсины, но и планеты и апельсины. В этих невероятных, но реально существующих сегодня условиях отдельные капиталовложения и прибыли, получаемые в любом из глобальных конгломератов, приравниваются во всех отношениях к капиталовложениям и прибылям, получаемым в ближайшей аптеке-закусочной: и те и другие охраняются законом о «частной информации». Более того, создав и укрепив миф о том, что любой политик, требующий сегодня ознакомления общественности с информацией о массовом производстве конгломератов, завтра потребует оглашения данных об аптеке-закусочной; крупный капитал заручился поддержкой многих мелких предпринимателей в деле защиты недискриминированной политики охраны «тайны деловых предприятий». Таким образом, информация, необходимая для эффективной конкуренции или эффективного управления, отдана законом в монопольное владение нескольких корпоративных и правительственных организаций» [10].

Охране секретности корпоративной информации способствует также давление представителей деловых кругов, пользующихся влиянием в среде федеральной бюрократии. Одной из таких ассоциаций является, например, как пишет Томас Де Даджо, «группа руководителей крупного капитала, консультирующая Административное и бюджетное управление и с помощью подгрупп торпедирующая информационные запросы правительства»[11].

Такой способ оказания давления, конечно, устарел. Давление группы руководителей корпораций, как бы ни были они осторожны в своих контактах и связях, всетаки можно выявить и опознать как средство манипуляции.

Созданная сегодня информационная система делает этот процесс безликим, причем не обязательно из стремления скрыть рычаги манипуляции, а просто потому, что это эффективно, доступно и полезно для тех, кто сегодня принимает решения, а следовательно, создает новые трудности в определении точек сосредоточения контроля.

Контроль над дефинициями — возможность устанавливать правила игры, рамки соперничества и пределы вызова — заложен в повой информационной технике в силу интересов, которые, безусловно, далеки от подлинных национальных или общественных нужд. Конечно, так не должно быть, но превалирующее распределение власти в обществе неизбежно приводит к этому. Вот каким образом описывается процесс, лежащий в основе такой модели: «В крупномасштабной модели, основанной на использовании электронной техники системы, власть в значительной степени принадлежит: (1) клиенту, поскольку он может детально указать, какие именно решения хотелось бы ему видеть проводимыми в жизнь его бюрократией при любом возможном наборе обстоятельств, или (2) конструктору системы и программисту, который может обеспечить принятие того или иного решения в каждом из случаев независимо от того, насколько точно была предопределена ситуация, и (3) изготовителю электронной техники, от которого зависит, какую именно информацию может воспринимать и обрабатывать его ЭВМ, воспроизводящее оборудование и другие приборы системы» [12].

Совершенно очевидно, что при такой последовательности принятия решения может возникнуть определенный детерминизм. Клиентом, хотя бы из чисто экономических соображений, должна быть крупная корпорация, один из главных правительственных органов или имеющий солидную финансовую поддержку университет. Программистами и конструкторами, как правило, являются технократы, которых общественный процесс интересует настолько, насколько он в своем нынешнем состоянии может быть приведен в соответствие с техническими потребностями. Изготовителями электронной техники являются электронные супергиганты, которые, конечно, не слишком стараются создать информационные системы, способные поставить под сомнение их господство.