Тайлер Коуэн - Среднего более не дано. Как выйти из эпохи великой стагнации

Насколько гибка оплата труда на более сложных, требующих меньшей физической работы должностях, значения не имеет. Вы не будете нанимать разнорабочего, пришедшего к вам в поисках работы, если только разнорабочие не предусмотрены уже существующим бизнес-планом и не одобрены вашим предприятием и вашими кредиторами. Соискатель может предложить вам: «Я согласен получать меньше на 30%!» или «Я согласен работать бесплатно!» Но, как правило, это не имеет значения. Суровая реальность такова, что вам не нужно много таких рабочих, даже если бизнес-планом и предусматривается привлечение дополнительной рабочей силы. Нанимать дополнительных работников — лишняя головная боль, и вы пойдете на это только в случае, если потребность в дополнительной рабочей силе действительно насущна.

Я считаю, что подобные работники с «нулевым предельным продуктом» составляют незначительную, но растущую долю нашей рабочей силы. По крайней мере, пока они существуют, маловероятно, что мы вернемся к 4-процентному показателю безработицы в обозримом будущем. Спросите любого из сотрудников отдела кадров: «Какой процент соискателей вы не хотите нанимать, несмотря ни на что, несмотря даже на самый низкий уровень оплаты их труда?» Таких соискателей будет очень много, и я подтверждаю, что так оно и было, когда я сам был работодателем. Или обратите внимание, как много кандидатов отсеивается армией: употребление наркотиков, лекарств, проблемы с лишним весом, отрицательные кредитные истории, приводы в полицию или судимость закрывают для многих дорогу на военную службу. Согласно Арне Дункану, министру образования в администрации Обамы, три четверти сегодняшней молодежи в возрасте от семнадцати до двадцати четырех лет по той или иной причине для военной службы не годны. Три четверти. Шокирующие цифры, не так ли?

Кроме того, существуют довольно непосредственные цифровые свидетельства того, что потерявшие работу не стоили столько, сколько получали.

Посмотрим на данные за последние три квартала 2009 г., на которые пришелся самый резкий рост безработицы. Такой статистический показатель, как «средняя почасовая производительность труда» проявил себя странным образом. Это один из показателей трудовых результатов нашей страны. Во втором квартале он вырос на 8%, в третьем — на 7%, а в последнем — на 5,3%, то есть рос три квартала подряд. Данные цифры показывают, как много экономика производит за один трудовой час. Это усредненный показатель, то есть при увольнении менее продуктивных трудящихся, показатель будет расти даже при снижении общих объемов производства. Например, если один работник производил в час продукции на 20 долларов, а другой — на 10, то средний показатель составлял 15 долларов. После увольнения менее продуктивного работника средний показатель вырос до 20 долларов.

После первого квартала 2009 г. средняя почасовая производительность труда резко выросла. Почему это произошло? Потому что в апреле 2009 г. нами была изобретена волшебная нанотехнология или неведомая, высокопроизводительная машина? Ничего подобного. Мы всего лишь уволили множество работников, которые производили меньше, чем получали. Управленцы осуществили вывод наименее продуктивных сотрудников из категории высокооплачиваемых работников и отказались принять многих из них обратно. Это и стало причиной роста средней производительности.

Если бы работодатели увольняли среднестатистических работников, показатель средней почасовой производительности труда не изменился бы столь существенно даже при падении общих объемов производства, вызванного сокращением общего числа работающих. Именно такая картина и наблюдалась во время рецессий до 1990-х гг., но после этого рецессии превратились в проводники и катализаторы долговременных тенденций рынка труда. В наши дни в периоды экономического спада работодатели делают жесткий, но правильный выбор в пользу того, что их компании следует избавиться от ряда должностей среднего уровня со средней оплатой труда. Это — один из предвестников нашей информационной революции и того, как она преобразует всю систему труда.

Есть и другие свидетельства того, что тем, кто сейчас находится без работы, крайне тяжело на нее устроиться. В системе безработицы существуют свои скорость «притока» (потерявшие работу) и скорость «оттока» (нашедшие работу). Во время последней рецессии скорость «оттока» сильно замедлилась — многие никак не могут найти работу. Это привело к рождению нового многочисленного класса долговременных безработных. Люди, часто теряющие работу, теперь подвержены безработице гораздо чаще, чем во время предыдущих рецессий, и может случиться так, что они так и останутся безработными.

Так что происходит с потерявшими работу, по крайней мере с теми из них, кто может и желает работать? Нравится нам это или нет, но многим из них придется соглашаться на работу с меньшей заработной платой. Сейчас в мире больше рабочих мест с низкой заработной платой, чем когда-либо прежде, однако здесь есть несколько существенных проблем:

1. Многие из этих рабочих мест создаются за рубежом. Если рабочее место не требует больших капиталовложений, создавать его выгоднее за рубежом, а не на территории Соединенных Штатов.

2. Многие американцы не готовы пойти на такие рабочие места в силу финансовых либо психологических причин. Они привыкли ожидать «места в середине», как раз там, где число рабочих мест сокращается.

3. Американское трудовое законодательство повышает себестоимость наемного труда — будь то посредством обязательной оплаты больничных, возможных судебных исков или более высокой минимальной заработной платы.

Сам собой напрашивается вывод о том, что безработной молодежи найти работу удастся еще нескоро. И оплата труда на новых рабочих местах зачастую будет существенно ниже.

Этот замедленный процесс возвращения к трудовой деятельности не всегда протекает гладко. Двумя экономистами, Аланом Крюгером (в 2011-2013 гг. — главный экономический советник Барака Обамы) и Андреасом Мюллером, был проведен опрос более шести тысяч трудящихся, оказавшихся безработными. Результаты опроса показали, что многие из них не желают идти на рабочие места с зарплатой, гораздо ниже той, которую они получали на своей предыдущей работе. Более того, со временем такое упорство не исчезает, по крайней мере после 2011-2012 гг. оно не исчезло. Не будучи реалистами, большинство из этих людей продолжают ждать лучших предложений, чем те, что американская экономика в состоянии им сделать.

Сегодня стоимость рабочей силы в США явственно растет, в первую очередь из-за выплат на медицинское страхование, которое ежегодно дорожает, а вследствие проводимой в данной области Бараком Обамой политики наем работника без медицинской страховки обходится работодателям весьма недешево. Компания, по крайней мере определенного размера, либо должна предложить своим работникам страховку, либо выплатить штраф. Предусмотренное новым законодательством обязательное медицинское страхование также предотвращает развитие более дешевых медицинских планов с меньшим страховым покрытием. Вы можете одобрять или не одобрять это новое законодательство в области здравоохранения, однако оно ведет к увеличению стоимости рабочей силы и, как следствие, к снижению числа рабочих мест с хорошей заработной платой. Согласно оценкам Кайзеровского семейного фонда, медицинское страхование для американской семьи из четырех человек обходится сегодня в среднем более чем в 15 тысяч долларов в год, а через десять лет эта цифра может составить 32 тысячи долларов и более. Это гораздо больше, чем стоит труд большинства работников. Имейте в виду, что в 2010 г. в США средняя заработная плата (но не средний семейный доход) составила 26 363 доллара. Если мы будем заставлять или побуждать работодателей предоставлять своим работникам медицинскую страховку, многие работники не смогут получить работу с достойной зарплатой.