Наталия Проскурякова - Ипотека в Российской империи

Однако отсюда не следует, что все дворяне при учреждении банков выступали лишь в качестве простых «агентов» банкиров. Ведь в числе дворян-учредителей мы видим таких известных и влиятельных деятелей, как князь Д. А. Оболенский – статс-секретарь, член Государственного совета и сенатор, до 1872 г. – товарищ министра государственных имуществ; князь А. И. Барятинский – генерал-лейтенант, генерал-адъютант, командир лейб-гвардии Преображенского полка; князь В. А. Черкасский – бывший член Главного комитета по крестьянскому делу, сотрудник Н. А. Милютина «по крестьянским и польским делам», одно время – московский городской голова; граф Н. В. Левашов – генерал-адъютант, товарищ шефа Корпуса жандармов и начальника III отделения Собственной его величества канцелярии; В. Н. Обухов – действительный тайный советник, сенатор, второй товарищ министра внутренних дел; И. В. Вернадский – известный экономист, профессор Харьковского и Московского университетов, управляющий Харьковской конторой Государственного банка и другие. Многие из них были крупными землевладельцами.

По-видимому, роли разных представителей дворянства в организации акционерных земельных банков были различны: среди них были и те, кто сыграл пассивную роль «свадебного генерала» или фактически был подставным лицом, и те, кто играл роль самостоятельную и активную, роль подлинных предпринимателей и организаторов. Создание названных банков явилось своеобразным соглашением между представителями дворянства и предпринимательских кругов, соглашением, стороны которого нуждались друг в друге. Банкиры внесли в дело капиталы, деловой опыт, связи в финансовом мире. Но в русских условиях в деле создания поземельных банков они не могли обойтись без дворян, которые в глазах властей продолжали оставаться главными хозяевами земли и «первым сословием» и опорой трона.

Экономическая конъюнктура во время учреждения акционерных земельных банков была благоприятной, поэтому первые выпуски их акций были выгодно реализованы. По некоторым утверждениям, вокруг учреждения этих банков возникла даже «невиданная до этого в России» спекулятивная горячка. Акции Московского земельного банка, за которые был внесен первоначальный взнос 62,5 руб., вскоре стоили 90 руб., акции Тульского земельного банка – соответственно 50 руб. и 93 руб. В целом успешно реализовывались и первые выпуски закладных листов акционерных земельных банков. Согласно уставам, банки выдавали ссуды этими листами и их реализацию могли брать на себя только по просьбе заемщиков. Однако зачастую, не спрашивая предварительно заемщиков, банки сами реализовывали закладные листы, а затем вручали заемщикам сумму денег, соответствующую определенному курсу. С самого начала своей деятельности акционерные земельные банки в провинции (где продажа закладных листов была затруднена) стали заключать соглашение с некоторыми столичными банками или банкирскими домами о продаже им закладных листов целыми сериями, на сумму в два и более миллионов рублей (по заранее определенному курсу). Первым встал на этот путь Харьковский земельный банк, обратившийся к петербургским банкирам. Киевский земельный банк продал первые свои закладные листы синдикату банкиров через Петербургский Учетный и ссудный банк. Тульский банк заключил соглашение о реализации закладных листов с Частным коммерческим банком, Полтавский – с банкирами Гинцбургом и Мейером. Реализацию листов Московского земельного банка взяли на себя Московский Купеческий и Московский Коммерческий и ссудный банки [230]. В 1871–1872 гг. закладные листы большинства ипотечных учреждений продавались по цене 86,5 руб. за 100 номинальных. Цена на листы Харьковского земельного банка летом 1872 г. дошла до 96 руб. за 100, Киевского – 92,5–93. Денежная публика охотно приобретала закладные листы акционерных земельных банков. «Изобилие капиталов» летом 1872 г., низкий учетный процент (ниже 6 %) делали выгодным помещение денег в закладные листы, поскольку они приносили 6 % дохода и стоили на бирже ниже номинала.

Банкиры охотно соглашались посредничать при реализации закладных листов земельных банков. При реализации листов первой серии Харьковскою банка на сумму 2,5 млн руб. банкир-реализатор обязался сразу выплатить банку 88 руб. за 100. При реализации листов второй серии Харьковскому банку удалось поднять гарантийный курс до 90 руб. Реализация шла столь успешно, что при выпуске третьей серии Харьковский банк решил не прибегать к посредничеству банкиров, а действовать самостоятельно, предоставив заемщикам на выбор получать ссуду закладными листами банка или наличными деньгами по 90 руб. за 100. Остальные земельные банки реализовали закладные листы через банки или банкирские конторы на условиях, иногда даже более льготных, чем Харьковский банк. В связи с выгодностью помещения денег в закладные листы, по заявлениям представителей земельных банков, «банкиры даже навязывали учредителям этих банков свои услуги как лично, так и через посылаемых к ним агентов, предлагая заключать условия не только на реализацию одной серии листов, но и – нескольких будущих серий, с обеспеченным вперед курсом»; так, например, банкирский дом, реализовавший листы Киевского банка, не довольствуясь предложенной ему серией в 2 млн руб., предлагал сразу заключить условия на 10 млн руб. будущих листов с обеспеченным курсом 90 руб. и с предоставлением ему половины излишка свыше 91,5 руб. [231]

Однако уже в августе 1872 г. начались трудности с размещением всех ценных бумаг, в том числе закладных листов. С осени банкиры стали отказываться от реализации листов новых банков [232]. В январе 1873 г. председатель правления Киевского земельного банка назвал затруднения с размещением листов «страшными» и сообщал, что на бирже совершенно невозможно поместить сколько-нибудь значительной их партии [233].

Вопрос о курсе закладных листов был жизненно важен для заемщиков ипотечных банков. Получая ссуду по номиналу, скажем, в 10 тыс. руб., заемщик при курсе закладных листов на бирже 89 за 100 фактически получал 8900 руб., а при курсе 98 за 100 – 9800 руб. Поскольку проценты он должен был платить с номинальной суммы, а не с фактически вырученной за проданные закладные листы, ясно, что чем выше был курс листов, тем дешевле обходилась для заемщика ссуда. На доходах самих банков курс закладных листов прямо не отражался, ибо заемщик расплачивался за номинальную ссуду. Но косвенно колебания курсов, безусловно, затрагивали интересы банков. Чем выше был курс закладных листов и, следовательно, дешевле, выгоднее ссуда для заемщиков, тем выше был престиж, популярность банка, тем больше владельцев недвижимых имуществ, в первую очередь землевладельцев, изъявляло желание получить в данном банке ссуду. Вопрос о курсе закладных листов беспокоил и правительство как с точки зрения обеспечения интересов поместного дворянства, так и в связи с тем влиянием, которое этот курс оказывал на общее состояние кредита.