Ричард Овери - Сталин и Гитлер

Помимо администрации был второй слой лагерной власти. В обеих системах заключенные должны были управлять собой самостоятельно. Основные функции лагеря находились под управлением самих заключенных (в некоторых случаях даже охранниками были бывшие заключенные), избранных комендантом лагеря. Заключенных-управленцев боялись больше, чем лагерную администрацию, так как они пользовались повседневной властью над жизнью и смертью всех заключенных, находившихся под их контролем. Они отправляли произвольное правосудие, провоцировали и избивали своих товарищей и подгоняли работников, из страха перед собственным наказанием и понижением в статусе. В германских лагерях система управлялась как военное подразделение. Доверенные лица в лагерях, как говорил Гиммлер группе высокопоставленных генералов в 1944 году, это «не находящиеся в строю офицеры» лагерной иерархии 67. На вершине лагерной иерархии стоял лагерный старший. Свой блокальтестер, или старший по блоку, был в каждом бараке.

Во главе каждой рабочей команды стоял капо. Вдобавок в лагере было много привилегированных работ для белых воротничков, например, в качестве чиновников бараков или работников лагерных офисов. На эти должности обычно назначались так называемые проминенты из наиболее долго сидящих заключенных; иногда такими людьми были уголовники, управлявшие лагерем как настоящие мафиози. Иногда на эти должности попадали «политики», представители политических заключенных. Когда лагеря расширились, эти почетные должности стали отдавать этническими немцам из той или иной группы, которые могли более эффективно контактировать с надзирателями СС. Функционеры носили с собой биты или резиновые дубинки, либо, как это было в случае с одним капо из Освенцима, пресловутую плеть, которую прозвали «переводчиком», потому что она могла «разговаривать» с многонациональной рабочей силой на любом языке 68. Они могли пользоваться всем этим как считали нужным. Для непослушных узников существовала «карательная компания» – подразделение, выделявшееся исключительной свирепостью, с какой они обращались с несчастными новоприбывшими.

Советские лагеря также сполна использовали заключенных для выполнения всех лагерных функций – почти всегда уголовных преступников, часто и беспощадных урок, которые грабили, насиловали и силой поддерживали порядок в лагере. Основной функцией была организация рабочей силы. В каждой рабочей бригаде был свой бригадир, который выталкивал заключенных на перекличку в шесть утра для развода, распределения работ. Он зорко следил за тем, что делают рабочие, отмечал все нарушения, отправлял жесткое правосудие с помощью биты или плети, в конце каждого дня делал подробные записи о нормах выработки бригады 69. Учитывая, что от недоработки или переработки зависел пищевой рацион, власть бригадиров в лагере была огромной. Бригадирами были привилегированные или «придурки».

Каждое утро каждого дня в лагере кроме воскресенья, капо и бригадиры выводили заключенных на работу. Работа была центральной рутиной лагерной жизни, поэтому рабочие бригады или команды представляли собой ключевое социальное объединение, которое обычно создавалось по принципу единого барачного блока. Какие экономические цели ставили в Москве или Берлине, большого значения не имело. Охранники и функционеры обычно смотрели на это как на работу, которая должна была служить наказанием, постоянно продолжающимся и повторяющимся. Идеальной для заключенных была работа на предприятии, в помещении, и это стало обычным с началом безумных усилий, направленных на производство большего количества военного оборудования во время войны. Но и здесь условия, навязанные заключенным, были преднамеренно худшими, чем у свободных работников, часто работавших рядом, но с регулярными перерывами и солидной едой. Советские лагеря были тесно связаны с культурой выполнения и перевыполнения планов, порожденной Сталинским индустриальным рывком в 1930-х годах. Лагеря превратились в гротескную пародию на социалистическое соревнование. Тем, кто выполнял рабочую норму, предназначалось дополнительная пайка хлеба, даже шанс жить в одном из стахановских бараков, с соломенной подушкой и простынью. В ГУЛАГе была установлена норма хлеба на норму работы – 1000 грамм в день за выполнение нормы, снижающаяся шкала нормы для тех, кто не достигал цели и повышающаяся – кто превышал ее. Те, кому удалось выполнить только 75 % нормы, получали 400 грамм. Те же, кто выполнил меньше 30 % плана рассматривались как лодыри – «отказники» – и их обычно расстреливали. Так как те, кто плохо выполняли планы, получали меньше хлеба, их шансы на выполнение норм и просто на выживание снижались день ото дня. Такие заключенные были известны в лагере как доходяги, или умирающие 70.

Работа в германских лагерях сильно варьировалась. В лагерях с более строгим режимом работа была исключительно тяжелой и заключенные здесь умирали в течение нескольких недель. В лагерях, привязанных к заводам по производству вооружения, было легче работать и шансов выжить было больше. Начиная с 1943 года и далее стали предпринимать усилия к тому, чтобы поддерживать жизнь здоровых и трудоспособных рабочих как можно дольше, и в некоторых секторах производительность труда заключенных стала увеличиваться 71. Была внедрена система премий, подобно тому, что было в ГУЛАГе, – дополнительная еда за примерную работу. Но слишком часто охранники лагерей и капо считали работу не вкладом в военную экономику, а самой суровой формой наказания и унижения.

Нормы не имели значения, когда рабочие едва могли ходить. Каждое утро в 6 часов мужчины и женщины в Освенциме выстраивались для переклички. Оркестр играл легкую музыку. Медленным строем заключенные выходили по пять человек в ряд. Вынужденные маршировать по-военному, они проходили мимо оркестра и дальше за ворота. Мужчины и женщины должны были проделывать длинный путь в грубой обуви и грязной одежде, кишащей вшами и покрытой экскрементами, добираясь до мест работы, находящихся на большом расстоянии от лагеря. Тех, кто падал от изнеможения или был избит до бесчувствия в течения дня, вечером тащили обратно на импровизированных носилках. С женщинами работницами обращались с особой жестокостью. Их посылали передвигать камни для строительства дорог просто голыми руками или расширять русло реки Вистула зимой, в легкой одежде и без обуви. Когда партия из восьмидесяти французских женщин евреек отказались выполнять эту работу, они были избиты охранницами до смерти палками и топорами 71.

«День без темных облаков. Почти счастливый день», – вспоминал Иван Денисович, герой одноименной повести Солженицына в самом конце этого повествования о лагерной жизни 72. Это не простая ирония. Солженицын сам прошел через годы лагерей ГУЛАГа. Большинство заключенных выжили, пройдя концентрационные лагеря в обеих системах. Посреди ужасов принудительного труда и дисциплинарных взысканий, обитатели создавали свои небольшие, как правило, временные общества, со своей собственной рутиной, собственной иерархией, собственной грубой системой лагерного труда. Заключенные, выжившие после первых месяцев жизни в лагере, научались тому, как избегать наказания и преследований, как получать в лагере «счастливый день».