Ричард Овери - Сталин и Гитлер

Всех заключенных объединяло одно элементарное побуждение. «Всю жизненную энергию, которая у меня осталась, – писал один заключенный еврей в Освенциме, – я мобилизовал для своего выживания» 80. Грань между жизнью и смертью зависела главным образом от наличия пищи. Ни в той, ни в другой системе не ставилась задача просто довести заключенных до голодной смерти; предполагалось, что заключенных будут обеспечивать таким питанием, которого было бы достаточно для того, чтобы подневольные рабочие могли трудиться. Поэтому в лагерях ГУЛАГа количество продуктов питания полностью зависело от производительности труда заключенных. На практике, пища заключенных редко соответствовала тому, чтобы поддерживать их работоспособность. В советских лагерях пища заключенных состояла главным образом из черствого хлеба, водянистого супа, редко – кусков сахара, соленой рыбы или солонины. В северных лагерях заключенным ежедневно зимой давали по глотку чистого спирта перед работой для согревания организма 81. В германских лагерях была та же диета: жидкая кашица, хлеб по утрам и вечерам, время от времени брюква или эрзац-кофе. В обеих системах у некоторых категорий заключенных существовала возможность получать дополнительные продукты от родственников и друзей. Охрана или уголовники воровали и грабили лагерников, оставляя эти продукты себе, однако рассказы выживших заключенных подтверждают, что некоторые посылки доходили до узников, и для них они становились той каплей, которая помогала им вернуть чашу весов от быстрого физического истощения в сторону выживания 82.

Кризис в поставках продуктов в лагеря был, как правило, следствием внешних обстоятельств. В Советском Союзе катаклизмы, вызванные переполнением лагерей и прекращением продовольственных поставок в 1937–1938 годах и в первые годы войны, стал причиной исключительно высокой смертности, связанной с голодом и болезнями. В связи с трудностями, связанными с бомбежками и поражением в войне, поставки продуктов питания в германские лагеря в последний год войны прекратились, и большая часть умерших погибла в течение нескольких месяцев до и после освобождения от истощения, вызванного голодом.

Плохая диета приводила к тому, что болезни и потеря дееспособности становились еще более смертельными. Грязь и зараженная вода делали дизентерию неизбежной. Чесотка, цинга, тиф и масса других заболеваний, как правило, носили характер эпидемий. Более тяжелые и более опасные работы означали сломанные конечности, разрывы суставов. Холодные зимы вели к обморожениям не только в Сибири, но и в лагерях центральной Европы. Администрация лагерей проводили регулярные проверки состояния рабочей силы. В советских лагерях заключенные подразделялись на пять категорий, начиная от здоровых, годных ко всем видам работ, до инвалидов второй группы 83. Самых слабых узников кормили хуже всего, но их, как правило, посылали на более легкие работы. Для того, чтобы облегчить страдания людей, лагерные врачи и санитары делали все, что было в их силах, используя все мыслимые запасы медицинских средств лагерей (в том числе и вытяжку из сосновой хвои, с ужасным вкусом, для лечения цинги). При более серьезных случаях инвалидизации или заболевания заключенных отправляли из лагерей в центральный госпиталь. Если они еще были способны работать, их отпускали не так легко. Заключенных могли одарить несколькими месяцами выздоровения в госпитале, где изможденные и грязные заключенные могли получить краткую интерлюдию отдыха с чистыми простынями и полноценной диетой, не опасаясь, что их отправят обратно в лагерь 84. Только «конченные» не могли рассчитывать на эти подарки судьбы. Они были отмечены выражением бесконечного отчаяния и полного безучастия в глазах, отсутствием воли к жизни, что способствовало их к быстрому физическому угасанию. Они могил умереть где угодно – во время работы, переклички, во время сна. Летом трупы закапывали в неглубокие ямы. Зимой и трупы, и почва замерзали намертво. Тела забирали и относили в ближайший лес, где их оставляли как памятники смерти, поставив вертикально с распростертыми руками, так чтобы волки или медведи могли их растерзать. Охранников инструктировали проверять все тела для того, чтобы убедиться, что ни один беглец не притворился мертвым. Безжалостно покорные государству, они разбивали черепа трупов молотком и заливали замерзшие тела жидким чугуном 85.

В германских лагерях заключенных проверяли на их работоспособность каждый месяц. Последствия этого здесь были куда более неотвратимыми, чем в ГУЛАГе. Намерений поддерживать жизнь ослабленным и совершенно обессиленным узникам не было. Заключенные «полумертвые» в германских лагерях получили прозвище «мусульмане»; как и доходяги в советских лагерях, они были полностью истощены физически, выглядели апатичными и поневоле становились психопатами.

Их состояние было совершенно очевидным. В Освенциме заключенных, мужчин и женщин, заставляли спускать с себя грязное белье, чтобы лагерный доктор мог посмотреть на их ягодицы и сказать, исходя из степени их истощения, остался ли хоть какой-нибудь рабочий потенциал у стоящего перед ним заключенного 86. Тех, кто не проходил тест, не посылали в оздоровительные дома, а сразу отправляли в газовые камеры. В большинстве лагерей имелись изоляторы, но заключенные старались любой ценой избежать попадания в них. Сочувствующие заключенные-врачи пытались спасти жизни узникам, но эсэсовцы в ходе регулярных рейдов по госпиталям забирали пациентов, которые должны были отправиться на уничтожение. По мере продолжения войны, потребность в увеличении производительности труда удовлетворялась посредством уничтожения ослабленных заключенных с целью освобождения пространства для более сильных новобранцев, лучше приспособленных к труду. В Равенсбруке газовая камера, способная уничтожить 150 ослабленных и немощных женщин за один раз, была установлена в 1944 году. От более мелких групп заключенных избавлялись с помощью выстрела в затылок 87. Крематории и газовые камеры были внедрены в других лагерях в связи с необходимостью справляться с массовым истощением лагерного населения, что постепенно шаг за шагом превращало регулярные лагеря в лагеря смерти.

Шансы на выживание можно было увеличить разными путями. В ГУЛАГе заключенные и надзиратели иногда вступали в сделку в целях манипулирования нормами работ, прием известный в лагерях (а также в обычной экономике) как туфта. Если нормы регулярно выполнялись, норма хлеба была существенной, а работать было легче. Лагерные функционеры имели возможность вступать в бартерные сделки с поварами и кладовщиками; уголовные преступники воровали то, что они не могли добыть с помощью вымогательства 88. Существовали возможности и для побега. Число побегов из лагерей с менее строгим режимом содержания в начале 1930-х годов достигло пика в 1934 году, когда было зафиксировано в общей сложности 83 490 побегов. Побег из германских лагерей, огороженных высоким забором, через который было пропущено электричество, с их пулеметами на вышках и собаками, был почти невозможен. Те, кому посчастливилось сбежать, совершили побег из менее строго охраняемых небольших подразделений более крупных лагерей или во время перемещения из одного лагеря в другой. В промежуток между 1938 и 1945 годами из Маутхаузена удалось сбежать всего 31 заключенному, но 353 заключенных, совершили побег из меньшего по численности лагерного населения подразделения основного лагеря, расположенного за пределами основной территории. Некоторые беглецы оставались на свободе. Но, обычно, их либо выдавали властям местные жители, либо ловили и убивали охранники. Иногда показательно поставленная страшная сцена расправы происходила на глазах у остальных заключенных 89.