Ричард Овери - Сталин и Гитлер

Претензии Сталина на роль вождя народа базировались на специфических политических обстоятельствах, сложившихся в стране и ставших ее отличительной чертой. Если Гитлер преднамеренно представлял свое лидерство как явление, коренящееся в чувстве родства и глубокого внутреннего единства фюрера с германским народом, то культ Сталина был связан с сугубо практическими задачами сохранения ленинской революции. Сразу после смерти Ленина в январе 1924 года Сталин стал идентифицировать себя с наследием ушедшего вождя. В серии лекций, прочитанных в Коммунистическом университете им. Свердлова в апреле 1924 года, а позже опубликованных под названием «Основы ленинизма», Сталин выражал свое убеждение в том, что перед партией и ее руководством стоит историческая задача любой ценой сохранить «партию ленинизма», и особо акцентировал и отстаивал все аспекты вклада Ленина в развитие революционной мысли 57. Установить точно, с какого момента Сталин начал позиционировать себя в качестве наследника Ленина, руководителя партии, видящего намного дальше, чем рабочий класс, продолжая при этом поддерживать миф о том, что он остается истинным представителем простого народа, неким олицетворением революционных устремлений, затруднительно, однако этот подход к персоне лидера был уже хорошо отработан в конце 1920-х годов, когда термин «вождь» стал применяться только к одному Сталину, считавшемуся «руководителем и учителем», подобным Ленину.

К концу 1920-х годов стали очевидными произошедшие изменения. К Сталину уже привычно стали относиться как к преданному ученику Ленина и его долголетнему соратнику. Памятные мероприятия по случаю годовщины смерти Ленина в 1930 году были совмещены с празднованием пятидесятилетия Сталина. В начале 1930-х годов Сталин достиг успеха в утверждении себя как главного интерпретатора ленинской доктрины. В газетах и на плакатах портреты Сталина стали появляться рядом с изображением Ленина, однако постепенно подходы к изображениям обоих деятелей стали меняться. На плакатах 1920-х годов с портретами обоих революционеров Ленин представал более выдающейся личностью, а изображение Сталина, более мелкое, располагалось позади изображения Ленина, а в некоторых случаях частично затемнено. В 1930-х годах два деятеля сначала изображались на плакатах как визуально равные, но к середине десятилетия такие изображения уступают место плакатам и картинам с лицом Ленина, изображенным на знамени или незаметно присутствующим в углу плаката либо изображенным на фоне и улыбающимся своему наследнику, чей бесстрастный облик теперь доминировал на картине. Плакаты с изображением Сталина регулярно издавались тиражом от 150 000 до 200 000, тогда как Ленин редко удостаивался тиража более чем 30 000. На одном из самых знаменитых плакатов, запечатлевших образ диктатора, созданных Виктором Говорковым в 1940 году, «Сталин в Кремле думает о каждом из нас», Сталин сидит за столом, занятый работой, пишет при свете лампы поздно ночью, но изображения Ленина уже не видно. На одном из последних плакатов, посвященных диктатуре, созданных Виктором Ивановым, «Великий Сталин – маяк коммунизма», Ленин удостоился только упоминания своего имени, бросающегося в глаза с обложки книги, которую держит в своих руках Сталин. Единственное имя, которое отчетливо видно на корешках книг, стоящих в огромном книжном шкафу сразу позади Сталина, – это «И. Сталин» 58.

К середине 1930-х годов под натиском культа Сталина культ Ленина неуклонно снижался и в итоге был практически сведен на нет. «Сталин – это Ленин сегодня», – так звучал партийный лозунг. В первый день нового, 1934 года в газете «Правда» была опубликована статья Карла Радека, бывшего партийного руководителя, утратившего свое положение в период борьбы за власть в 1920-х годах, под названием «Сталин – архитектор советского общества». Близкий друг «богостроителя» Луначарского, Радек изображал Сталина истинным наследником дела Ленина, ставшим всемогущим божеством партии. Статья имела форму памфлета и была опубликована тиражом 225 000 экземпляров, в ней дано было понять широкой публике о формальном старте внедрения нового культа Сталина 59. В 1930-х годах Сталина гораздо чаще, чем Ленина, называли учителем революции. В 1934 году все школы страны получили копии обращения Сталина к съезду партии, сопровождавшиеся инструкциями разъяснять тот энтузиазм, с которым вся партия «провозгласила приверженность своему вождю товарищу Сталину» 60. «Вдохновенный вождь всего пролетариата, великий Сталин», – говорилось в передовице «Правды» в 1935 году; «Образец мудрости», «Мудрейший человек нашего времени», – новые эпитеты появились в 1935 году. В фильме 1937 года «Ленин в Октябре» Сталин предстает главным соратником Ленина и дает ему советы по всем поводам 61. Сам Сталин никогда не отрицал полностью своего участия в формировании связи между ним и наследием умершего Ленина, этот факт он использовал как защиту от критики. Сталин отказывался разрешить использовать термин «сталинизм» для описания его вклада в теорию 62. В то же время он благосклонно принимал всеобщее благоговение, которое в 1920-х годах способствовало укреплению культа Ленина.

Идея, что теперь, после ухода Ленина, Сталин стал главным вождем революции, порождала миф о его всеведении и непогрешимости и создавала основу для его претензий, подобных тем, что сыграли существенную роль в создании мифа о фюрере. Руководитель как вождь, далекий и всевидящий и каким-то образом вездесущий – этот образ усиливался иконографическим статусом обоих властителей. Важнейшим фактором установления культа было создание визуального образа диктатора. Портреты Гитлера предполагалось развесить в каждом общественном здании, а в 1934 году министр внутренних дел Вильгельм Фрик объявил о том, что для покрытия расходов по установке одобренных фотографических изображений фюрера в каждом офисе будут выделены средства из бюджета 63. Бюсты, открытки, дешевые постеры – все это делало Гитлера исключительно узнаваемым и создавало ощущение его постоянного присутствия на публике, но лишь в том образе, который был тщательно отобран и выверен. С самого начала своей политической карьеры Гитлер хорошо осознавал всю важность портретных изображений. Его первый официальный портрет в трех ракурсах появился в сентябре 1923 года. Эта фотография, а также большинство последующих фотоизображений Гитлера были выполнены фотографом Генрихом Гофманом, одним из его ближайших соратников. Большое внимание уделялось позе и выражению лица на публичных изображениях фюрера. Отчасти по причине возросшего интереса к вопросам расовой биологии и частично в связи с эстетическими проблемами в Германии в 1920-х годах наблюдался живой интерес к культуре выражения лица. В опубликованном в 1927 году в Германии известном исследовании Эрнста Бенкарда «Вечное спокойствие» изучались образы посмертных масок знаменитых людей, которые были показаны просто на черном фоне, среди них была и маска композитора Рихарда Вагнера. Гитлер позаимствовал эту идею при создании самого впечатляющего постера, использовавшегося во время избирательной кампании 1932 года. На фотографии было только лицо Гитлера на черном фоне с единственным словом «Гитлер», написанным крупными буквами внизу 64.