Ричард Овери - Сталин и Гитлер

Оба диктатора не любили города, которые достались им в наследство. Берлин казался Гитлеру типичным «массовым» городом, застроенным хаотично, переполненным зарождающимся большевизмом и разрушенным эгоистичной буржуазией. Старая рейхсканцелярия, как он полагал, «больше подходит для мыльной компании» 13. В какой-то момент он серьезно задумывался над идеей строительства совершенно нового, «идеального» города за пределами Берлина в Мекленбурге, нечто вроде Германской Бразилии, но передумал 14. В одобренном им плане Москвы Сталин описывал старый город как жертву «варварского российского капитализма в его худшем проявлении». Он раздраженно высказывался по поводу того, что улицы и площади здесь неровно спланированы 15. Ни один из диктаторов не одобрял архитектурные усилия, предпринимаемые в 1920-х годах, с тем чтобы усовершенствовать планировку двух городов. Сталин был главным инициатором резолюции Центрального комитета в 1930 году, направленной против экспериментальных стилей жизни, а в 1931-м – против того, что было названо архитектурным «формализмом» – зданий, отразивших восхищение модернистов перед простыми, функциональными конструкциями из стекла, стали и бетона, воплощенными в работах германской школы «Баухаус» в Дессау. Многие модернистские подходы находились в струе более широкой волны культурных экспериментов и художественных утопических исканий послереволюционной России. Так, один архитектор выдвинул проект общежития «Лаборатория сна», где бы спящим массам навевалось социалистическое сознание путем тщательно подобранных шумов и ароматов, благоухающих коллективизмом 16. Другой предложил построить огромное здание с общинными апартаментами, в которых жильцы должны были существовать согласно «Схеме жизни» и где жизнь была бы прописана по каждой минуте от подьема в 6.00 утра до «подготовки ко сну» (обязательно полагалось принять душ), на которую отводилось 10 минут, в 10.00 вечера 17. Сталин отклонил все эти фантазии как «мелкобуржуазные».

Модернизм был не в чести и у Гитлера. «Баухаус» был закрыт в апреле 1933 года, когда его офисы опечатало гестапо. Гитлеровский режим не привлекали не приукрашенные ничем простые функциональные здания из стекла и бетона, так как они не являлись проявлением буржуазных ценностей, а служили «большевистскими конструкциями» 18. Этим конструкциям Гитлер предпочитал архитектуру, воплощающую идею естественного сообщества, не разделенного на город и сельские поселения, сочетающую современную технику с классическими образцами, объединяющую в единое целое народ, партию и ее лидера. Но в теории эти замыслы редко получали четкую формулировку, и было бы ошибкой в стилистических предпочтениях Гитлера усматривать тоску по деревенской простоте и благоухающим садами сельским окрестностям. Его основные интересы заключались в монументальной городской архитектуре, призванной отразить грандиозное великолепие и историческую непреклонность новой Германской империи. Его концепция носила вневременной характер, это не были идеи, родившиеся в ответ на вызов времени. Архитектура помпезных зданий, очевидно, перекликалась с классическим прошлым, но в своем экстравагантном выражении власти она была вполне в духе времени. Проект гигантского аэропорта, созданный Эрнстом Сагебилем для Темпельхоф-аэродрома, был далек от ясных, светлых форм, характерных для Веймарского модернизма, но и классическим он был лишь в очень незначительной степени, тогда как в функциональном отношении это было, несомненно, футуристическое сооружение 19.

Когда в сентябре 1936 года на съезде партии Гитлер публично объявил о реконструкции Берлина, он дал ясно понять о своей приверженности идее огромного города, которому предстояло стать центром «Нового порядка». В своем всеобъемлющем законе, принятом 4 октября 1937 года, о «реконструкции германских городов» он отдавал приоритет столице. В начале 1937 года он назначил любимца партии, молодого архитектора Альберта Шпеера, на должность с очень длинным названием «Генеральный инспектор по строительству для обновления столицы» 20. Шпееру было всего 32 года, он уже попал на глаза Гитлеру, работая ранее над строительством партийных зданий в 1930-х годах. Высокий, с приятной внешностью, скорее нескладный, честолюбивый молодой Шпеер сумел установить с Гитлером такие взаимоотношения, которым завидовали другие партийные лидеры. Перестройке Берлина Гитлер уделял большое внимание. Буквально накануне окончания войны, когда модель Фольксхалле была уже перенесена в Führerbunker, он проводил часы рядом с ней. Себя он видел «мастером-строителем» германского народа, который строит «Новый порядок» в буквальном смысле этого слова 21.

Сталин также уделял много внимания реконструкции Москвы, начав с того, что позволил разрушить несколько самых больших и красивых церквей. В конце 1930-х годов Центральный комитет партии создал комиссию, которая должна была изучить возможности улучшения московских городских служб. Сталин не пропустил ни одного заседания этой комиссии, что было для него необычно; он внимательно слушал выступления инженеров о водоснабжении, строительстве улиц, ремонте мостов и расчистке трущоб. В конце концов комиссия согласовала основной проект, включавший строительство канала, соединяющего реки Москву и Волгу, строительство московского метро и Генеральный план реконструкции центра Москвы, благоразумно названный «Сталинским» 22. Авторам плана и архитекторам был дан год, начиная с октября 1931 года, на подготовку окончательного проекта столицы мирового социализма, который должен был отражать желание Сталина строить в тесной взаимосвязи и в «соответствии с принятым планом». Его одержимость опрятностью городов получила отражение в инструкции к плану, предписывающей, чтобы «линии улиц и площадей были четко очерчены», и это указание стало «непререкаемым законом» 23. Однако вновь ни одно из ста пятидесяти предложений не удовлетворило советское руководство, и в 1932 году глава градостроительного комитета Владимир Семенов получил указание создавать проекты без всяких модернистских экспериментов и стремлений к деурбанизации, характерных для всех проектов, потерпевших неудачу. К 1933 году была готова гипсовая модель, и после месяцев дискуссий она получила осторожное одобрение в ходе специально организованной встречи в Кремле, когда Сталин, стоя перед огромной картой столицы, излагал специалистам свой взгляд на будущее города.

10 июля 1935 года Сталин и Молотов подписали резолюцию Центрального комитета «О Генеральном плане реконструкции Москвы». Это была программа, рассчитанная на десять лет, которая увеличивала площадь города более чем вдвое. Центральные районы столицы должны были пересекаться, как и в новом Берлине, лучами широких магистральных улиц и раскрываться широкими площадями для массовых мероприятий. Вдоль магистралей предполагалось построить монументальные административные здания и жилые корпуса в стиле влиятельного в то время неоклассического французского архитектора Огюста Перро, скорее приукрашенном, чем функциональном, служившем отголоском прошлого, но использующем технику нового времени 24. За период между 1935 годом и началом войны в небо взметнулся целый выводок новых зданий. Все они должны были быть представлены взволнованными авторами Сталину. И, стремясь угодить мнению вождя и построить все как можно ближе к его представлениям, авторы проектов так перенервничали, что огромная гостиница «Москва» с ее излишне классическим стилем с портиками и галереями, которые можно обнаружить и в плане Берлина, была построена так, что два ее боковых крыла оказались спроектированы в совершенно различном стиле, поскольку Сталин по ошибке одобрил одновременно два отдельных проекта, положеные ему на стол 25.