Мойзес Наим - Конец власти. От залов заседаний до полей сражений, от церкви до государства. Почему управлять сегодня нужно иначе

Ученые и аналитики не спешили принимать во внимание масштаб тенденции. Возможно, им мешала легкомысленная вера в то, что культ пятидесятников – не что иное, как чудачество или экзотика. Но теперь им приходится взглянуть правде в глаза, так как евангелистские сообщества обрели политический вес (выдвигая кандидатов на государственные посты в таких странах, как Бразилия) и собственные СМИ (начав радио– и телевещание во многих странах мира). Ни католическая церковь, ни основные протестантские конфессии не изобрели противоядия ни от экспансии этих мелких и быстрых соперников, ни от бегства своих прихожан, что далеко не лучшим образом сказывается на размерах получаемых пожертвований и делает католицизм не столь востребованным.

Почему так происходит? Отчасти вина за этот неуспех лежит на догмах и на способности евангелистских течений предложить повестку, основанную на идее благосостояния и ярком ритуале – сопровождаемом чудесными исцелениями, избавлениями и так далее, – что резко контрастирует с аскетичными и однообразными богослужениями у католиков. Но ключевое преимущество, то самое, что делает возможными все остальные, лежит в организационной плоскости. Трансформирование содержательной и церемониальной компонент христианства – не что иное, как проявление серьезного упадка власти крупных иерархических, централизованных образований в пользу целой плеяды небольших и подвижных автономных игроков, сравнительно недавно заявивших о себе.

Существенное преимущество пятидесятников и евангелистов заключается в том, что появление их представительств не требует никакой предварительной иерархии отношений. Здесь отсутствуют поучения, нет нужды получать наставления или ждать посвящения, одобренного Ватиканом, архиепископом Кентерберийским или каким-либо еще представителем верхушки церковной иерархии. В классическом варианте пастор, если он (или она) до этого не состояли в уже существующей евангелистской церкви, просто назначает сам себя на должность (если в католицизме до сих пор запрещено принимать сан священника женщинам, то в харизматической церкви уже немало женщин-апостолов, епископесс и пророчиц) и организует свой приход. В этом церковь больше всего напоминает небольшую фирму, которая функционирует в конкурентной среде, не имея финансовой подпитки из центрального источника. И ей приходится преуспевать за счет привлекаемых поклонников, предоставляемых им услуг, церковных сборов и пожертвований, которые они будут согласны платить {322} 322 “The Battle for Latin America’s Soul”, Time, 24 июня 2001 г. . Джон Аллен, корреспондент, освещающий события в Ватикане, и основатель Церкви Будущего, в связи с этим заметил: “Как всем известно, входные барьеры на рынок пятидесятничества низки. Любой пятидесятник, которого не устраивает то, что предлагает его церковь, может спокойно перейти в другую и даже основать свою в каком-нибудь подвале или гараже” {323} 323 Allen, J. “The Future Church”, с. 397. .

Успеха добиваются те церкви, которые приспосабливаются к местным реалиям, воссоздавая образ действия до мелочей продуманной нишевой компании. В расчет берется все, от догматов нового вероучения до мест проведения и длительности богослужений, создания комфортной обстановки и оказания услуг единоверцам, таких как уход за детьми, помощь при поисках работы, содействие различным группам, а также поддержка деловых и просветительских инициатив. Иммигранты, коренные жители (как майя в Гватемале) или же иные общины с потребностями, до которых нет дела ни политическим лидерам, ни главенствующим церквям, – вот идеальные мишени для новых церквей. Во многих странах Латинской Америки в силу исторически сложившихся связей между католическими епископами и политической элитой первые не столь чувствительны к условиям, в которых живут бедняки, не говоря уже о коренном населении {324} 324 “Pentecostals Find Fertile Ground in Latin America”, BBC Radio 4 Crossing Continents, bbc.co.uk. . Жесткая церковная иерархия и необходимость получать по разным богословским вопросам разрешения от Ватикана лишь мешали церкви приспосабливаться к конкретным реалиям, что давало хорошую фору евангелистским конгрегациям. Недвусмысленное толкование достатка и процветания, акцент на поведении личности и искуплении грехов формируют среду, где бедность и отчужденность становятся нормой. Тогда как евангельские церкви значительно лучше откликаются на запросы своих прихожан, живо реагируют на события в экономике и политике, перенимают местные культурные обычаи. Один евангелистский пастор из боливийского города Потоси заметил по этому поводу: “Наши церкви более открыты, в песнях используются местные мотивы, а я каждый день бываю у своих прихожан” {325} 325 Lakshmanan, I. “Evangelism Is Luring Latin America’s Catholics”, Boston Globe, 8 мая 2005 г. .

Тем временем барьеры, которые доселе не позволяли самозваным церквям оказывать влияние за пределами своих районов или, допустим, своей этнической общины, окончательно рухнули. Революция в системе коммуникаций и появление частных СМИ покончили с преимуществом больших организованных церквей в распространении посланий, предоставив любому самопровозглашенному пастору возможность обращаться к телезрителям, радиослушателям и пользователям Сети, благословлять прихожан за рубежом и принимать от них пожертвования. С расширением доступа к мировым медиаплатформам обрела популярность модель, впервые примененная американскими телепроповедниками. Высокая миграция и частые переезды людей также способствуют распространению возрожденческих церквей с более гибкой идеологией. И чем больше приверженцев они обретут, тем меньшей будет тяжесть порицания, исключения или отлучения от католической церкви. Издержки ереси снижаются {326} 326 О появлении и преимуществах евангелистов см. Corten, A. “Explosion des pentecotismes africains et latino-americains”, Le Monde Diplomatique , декабрь 2001 г.; Berger, P. “Pentecostalism: Protestant Ethic or Cargo Cult?” The American Interest, 29 июля 2010 г. .

Другие мировые религии, такие как ислам или индуизм, кажутся менее уязвимыми перед лицом харизматического христианства, вполне возможно, благодаря лежащей в их основе культурной специфике. Где больше, где меньше, но ислам, индуизм, иудаизм, даосизм, синтоизм и другие течения по степени централизации и иерархизации немногим уступают католичеству или же главным протестантским церквям. Главный раввин Израиля, великий муфтий Каира и старший жрец в крупном индуистском храме пользуются определенным моральным авторитетом у себя в стране или регионе и нередко выступают в роли мудрого правителя, способного принять решение и дать совет. Но и у них есть лидеры-соперники в среде единоверцев, которые способны на любой вопрос ответить несколько иначе. Например, в исламе под воздействием политических факторов преобладает ряд тенденций (сунниты против шиитов, ваххабиты против более либеральных толкователей ислама); кроме того, видные ученые предлагают приверженцам веры из разных стран соперничающие друг с другом видения веры, нередко с помощью сложных медиаопераций. Например, родившемуся в Египте катарскому имаму Юсуфу Аль-Кардави внимают около 60 миллионов постоянных зрителей его программы на канале Al Jazeera {327} 327 Smoltczyk, A. “The Voice of Egypt’s Muslim Brotherhood”, Spiegel, 15 февраля 2011 г. См. также Esposito, J., and Kalin, I. “The 500 Most Influential Muslims in the World in 2009”, Высшая школа дипломатической службы им. Эдмунда Уолша при Джорджтаунском университете (шейх д-р Юсуф аль Кардави, глава Международного союза мусульманских ученых, девятый в списке). . В то же время индуизм всегда был сильно децентрализован, имел множество субтрадиций, сект, религиозных общин и обходился без единого органа власти. Уступая в объеме, индийский религиозный экспорт, от обществ веданты до кришнаитов, при посредничестве Аммы, Саи Бабы, Ошо и Махариши, обладает рядом организационных преимуществ, характерных для общин пятидесятников, и пользуется ими с неменьшим успехом.